дня. А когда проснулся и открыл глаза, они у него были ясные-ясные, а дыхание – свежим. Ждавшая этого момента Зося Федоровна даже всплакнула.
– Ох, мать, как же мне есть хочется! – потянувшись и выходя из спальни, сказал Мишка.– Странно, но у меня совсем нет «бодуна»…
Тут он оторопело замолчал. В зале было пусто. Столы были убраны, все стулья и люстра были целыми, никто из гостей с подбитым глазом или выбитым зубом не дожидался его пробуждения для разборок.
– Зоська, я, конечно, как всегда, ни фига не помню. Значит, набрался, как положено. Но тут что-то не так. Как ты думаешь, в чем дело? – недоуменно спросил он.
– А ничего особенного, – сказала Зося Федоровна. – Просто ты стал взрослее, Михаил Николаевич, и научился вовремя останавливаться, за что спасибо «Антибодуну».
– Не понял, кому и за что спасибо? – переспросил Михаил Николаевич. – И повтори, пожалуйста, как ты меня назвала?
– Тебе, тебе спасибо, дорогой Михаил Николаевич! – счастливо потерлась о небритую щеку мужа Зося Федоровна. – Давай, мойся, брейся, и завтракать. А вечером у нас с тобой культпоход в театр, я и билеты уже купила…
Краткосрочный роман
1
Каждый раз, когда беру в руки свой дембельский альбом, натыкаюсь на коротенькую и уже поблекшую надпись в верхнем углу внутренней стороны синей бархатной крышки. Выведенная шариковой ручкой наискосок явно не совсем твердой рукой, она состоит всего из нескольких слов и одной цифры: «Ст. Шортанды, ул. Пионерская, 15, Валя Бутовская».
Прошло уже… Сейчас подсчитаю… Ага, прошло уже сорок два года, как появилась эта надпись в моем потрепанном альбоме с рассыпающимися страницами. И я думаю, что уже можно рассказать, без угрозы причинения вреда действующим лицам этого рассказа, то бишь мне и этой самой Вале, историю возникновения сей надписи.
Мне жена простит (дело ведь было до нее), ну, а муж Валентины – если он у нее есть или еще есть, – вряд ли узнает об этой истории. Потому что я, на всякий случай, все же слегка изменил номер дома и фамилию героини. Ну, мало ли.
Итак, ноябрь 1971 года. Холодным темным и дождливым вечером я, счастливый, поднимаюсь с перрона Петровского вокзала в вагон поезда, идущего на Павлодар. Я честно отслужил, а вернее будет, отпахал, два года в стройбате.
Полгода меня мурыжили в Нижнетагильской учебке, в которой между нещадной муштрой выучили на сварщика. Потом отправили дослуживать в костромские леса, где приютивший меня и еще несколько других младших специалистов из нашей и Калужской учебок батальон строил ракетную площадку.
После ее сдачи ракетчикам часть передислоцировали в саратовскую степь, под небольшой город Петровск, где мы вели обустройство военного городка для авиаторов (здесь располагался аэродром для практикующихся курсантов Балашовского летного училища) и сопутствующих ему объектов.
Ну,
