появилось Мертвое Городище.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Рождение (далее)
1
Так появилось Мертвое Городище. Еще один представитель голодной своры, обгладывающей края здешнего Капернаума5. Впоследствии, именно же нынешней весной и далее, оно совершенно оправдало свое безрадостное название (впрочем, и до того сажей пристало – не отмоется).
Лихорадка началась в середине марта. Однако первый случай не только не восприняли как предупреждение об ужасной катастрофе, но даже и болезнью-то, в телесном смысле, не признали – так, некая женщина, именем Диана, от долгого одиночества сделалась сумасшедшей. Она была тридцатилетняя, довольно привлекательной наружности – вдова рабочего, погибшего в самом начале работ при возгорании угля на дне шахты. Детей не имели, да и прошло с тех пор гораздо больше времени, чем полагается на соблюдение траура, но ни мужа, ни даже любовника женщина почему-то не нашла. Потому помутнение рассудка, с ней приключившееся, многие объясняли длительным воздержанием – известно, что далеко не всем оно идет на пользу. В городке женщину прозвали «безутешной вдовой» – разумеется, за глаза, будто боясь обидеть или затронуть не слишком приятную для разговора тему. Ей самой прозвище было известно и совершенно безразлично. Она либо видела в своем одиночестве тайный смысл, либо, не в силах смириться с ним, упорно старалась не замечать.
Вечером семнадцатого числа несчастная в крайне встревоженном состоянии, прикрытая лишь тонкой, до пят, ночной рубашкой, сквозь которую явно просвечивало бледное ее, плотное тело, ворвалась в запертую обитель отца Тимофея. Там некоторое время провела перед иконой Божьей Матери, читая заунывную молитву. Затем разрыдалась, словно совершила один из смертных грехов и раскаивается теперь.
Тут же, не переставая лить слезы, вскочила на ноги, начала вальсировать, кружить по зале, описывая затейливую дугу, потом запела песню весьма легкомысленную, любовную, слегка пошловатую:
За рекой, на горе лес зеленый шумит,
Под горой, за рекой хуторочек стоит.
В том лесу соловей громко песни поет.
Молодая вдова в хуторочке живет.
В эту ночь-полуночь удалой молодец
Хотел быть, навестить молодую вдову…
Молодую вдову обнимать, целовать…
Отец Тимофей в то самое время отдыхал в келье. Услышав пение, в церкви никоим образом неприемлемое, он вышел в среднюю часть храма и обнаружил женщину бьющейся в конвульсиях перед Царскими Вратами. Та, по его мнению, пребывала в помешательстве – сжималась всем телом, дрожала, кольцами переплетая руки и ноги, задирала вверх смятую рубашку, кричала во всю глотку: «Приди, ну приди же, возьми меня!»6, обращаясь, то ли к невидимому, неведомому духу, ее соблазнившему, то ли к священнику, растерянно над ней
Капернаум – древний город, где, согласно Библии, происходила основная проповедническая деятельность Иисуса Христа.
цитата, отсылающая к луденским монахиням, одержимым дьяволом. «Ее жесты были настолько неприличными, что аудитория отводила взгляд. Она выкрикивала снова и снова, оскверняя себя руками: ««Приди, ну приди же, возьми меня!»'» (Роббинс Р. Х. Энциклопедия колдовства и демонологии, 1995 год).
