так потому, что вынашивали некие незаконные тайные планы? Неужели они действовали на благо корпораций, заинтересованных в разграблении инфраструктуры Греции – ее аэропортов, морских курортов, телефонных компаний и так далее?» Увы, будь дело лишь в этом, все было бы намного проще.
Когда разражается крупномасштабный кризис, велик соблазн приписать его заговору могущественных сил. Перед мысленным взором сразу встает заполненная сигарным дымом комната, где сидят хитроумные мужчины (и немногочисленные женщины), прикидывающие, как получить прибыль в ущерб общему благу и выживанию слабых. Однако подобные мысленные картинки – не более чем заблуждение. Если резкое ухудшение наших жизненных обстоятельств и можно приписать какому-либо заговору, то это будет заговор, участники которого даже не подозревают о своем участии. Явление, воспринимаемое многими как заговор могущественных сил, в действительности представляет собой неотъемлемое свойство любой сети «черных суперящиков».
Ключами к пониманию этих сетей могущества выступают такие понятия, как «недопущение» и «непрозрачность». Вспомним этос «Слава алчности», характерный для Уолл-стрит и лондонского Сити в годы до краха 2008 года. Многие достойные банковские работники были обеспокоены тем, что происходило вокруг, и тем, что приходилось делать им самим. Но когда им в руки попадали доказательства, сулившие жестокие потрясения, они сталкивались с «дилеммой Саммерса»: допустить утечку информации к аутсайдерам и утратить влияние; сохранить информацию при себе и стать соучастниками грядущего кризиса – либо укрепить свое влияние, обменять эту информацию на какую-то другую, которой владеет кто-то еще (итогом обмена виделся импровизированный союз двоих людей, существенно укреплявший позиции обоих в широкой инсайдерской сети). Чем насыщеннее дополнительной конфиденциальной информацией такой обмен, тем легче этому двухстороннему союзу налаживать контакты с другими подобными альянсами. В результате появляется сеть власти внутри уже существующих сетей, и ее участники фактически вовлекаются в заговор, отнюдь не являясь сознательными заговорщиками, понимающими, что они творят.
Всякий раз, когда какой-либо политический деятель дает журналисту эксклюзивное интервью в обмен на обещание «подать» его мысли в наилучших интересах этого политика, журналист оказывается, пусть, так сказать, бессознательно, причисленным к сети инсайдеров. Всякий раз, когда журналист отказывается «сместить акценты» в материале в пользу политика, ему грозит опасность лишиться ценного источника информации и быть исключенным из упомянутой сети. Таким образом властные сети контролируют потоки информации, привлекая к сотрудничеству аутсайдеров и изгоняя тех, кто отказывается играть по принятым правилам. Эти сети возникают и развиваются органически, ими движет некое «внутреннее сверхстремление», не подвластное никакому человеку, даже президенту Соединенных Штатов Америки, генеральному
