style="font-size:15px;"> – Ах, да, конечно, спасибо.
Андрей положил на стол завёрнутый в марлю кружок чёрного городского хлеба.
«Ну, охотники-то из них не ахти какие, должно быть», – немного приходя в себя, подумал Шурка.
– А мы вот без пера, – живо сказал Андрей, – может, ещё на вечерней зорьке душу отведём.
– Как же – на вечерней, если вы ночевать не собираетесь?
– Собираемся. Тебя как звать? – откликнулся Алик.
– Александром, – ответил деревянным голосом Шурка.
– Ну, вот, Александр, у нас на кордоне у Репкова машина, а сами мы из Куйбышева. На кордоне и ночуем. Ты нас не бойся.
– С чего вы взяли, что я боюсь? Я вот думаю: почему вы до сих пор арбуза не просите, – осмелев, сказанул Шурка.
Алик так громко захохотал, разинув широкий рот и сверкая белыми, безукоризненно ровными зубами, что Шурке показалось: это не очень нормально. Будто он так сделал специально, чтобы ослепить Шурку белизной своих зубов или прорепетировал смех на всякий случай.
– Если угостишь, покажу и научу, как есть арбуз. Пойдёт?
«Вот нахал, научит есть арбуз… Тоже учитель!» – подумал Шурка. Ноги сами его подняли и понесли на арбузные ряды.
А в спину летел гортанный голос Алика:
– Александр, для всех надо два арбуза!
Шурка вернулся к столу с парой «победителей». Гости уже разложили свои запасы на столе. Непривычно крепко пахло копчёной колбасой; о такой Шурка только слышал, но никогда не пробовал. Он вообще не мог вспомнить, когда ел обычную колбасу в последний раз.
Андрей, взглянув на Шурку, отрезал солидный кусок колбасы и положил перед ним:
– Мы отведаем твоих арбузов, а ты – нашу еду.
Шурка смотрел на его руки и думал: «Как у деревенского мужика, только очень чистые. Интересно, откуда родом, может, родители, как у меня, – деревенские?».
– Я суп хотел варить, – опомнился Шурка.
– Да, ладно, не надо – это долго, – сказал Алик, – мы хотим на вечерней зорьке посидеть.
Колбаса лежала рядом, Шурка смущался, начиная сомневаться: а вдруг она почищенная уже? Не видно кожурки-то? Начнёшь чистить, они засмеются. Выждал, когда Андрей занялся одним из кусков, и только тогда потянулся за своим.
– И часто ты крякву бьёшь? – спросил Алик.
– Каждый раз, – сказал Шурка.
Гости многозначительно переглянулись.
– А как ты охотишься? – поинтересовался Алик.
– Просто, – успокоившись, отвечал Шурка, – в одежде и обуви, чтобы не порезаться, захожу в озеро и иду из конца в конец. Они днём в камышах прячутся. На взлёте, когда крылья вразмах, а скорости нет, – только и бить. Так надёжнее, не спутаешь с лысухой – заряд сбережёшь. Обычно беру с собой один, ну, два от силы патрона, чтобы не жунять без толку заряды. Тут, в Ревунах, их много, но надо спугнуть из зарослей.
– Молодец, – сказал Алик, – ты нам свою науку преподал, а мы
