Земле, в Москве? – спрашивает Настя.
Дед Андрей возится с удочками в тенёчке у клёнов.
Он посмотрел внимательно на Настю и сказал так:
– Керосина не хватило.
– Бензина, – поправил Алёшка.
– Нет, самолёты летают на керосине.
– Да…, – разочарованно произнёс Алёшка. – А что это такое – керосин?
– Топливо, такое же, как бензин, из нефти.
– Вон у бабушки Веры коптюшка в бане горит, она заправлена керосином.
– Баня и самолёт? – засмеялся Алёшка. – Как-то не сходятся они вместе.
А Настю не интересует керосин.
– Деда, а если бы керосина хватило, ты бы улетел или остался?
– Конечно, Настя, я полетал бы и потом вернулся. Вон, птицы летают, а гнёзда у них на земле.
– Не у всех, – возражает Настя, – у некоторых птиц гнёзда на деревьях, ближе к небу. Вон, на том берегу, цапля живёт – птичище огромное. У неё гнездо на самом большом дереве, почти в небе.
– Я тоже хотел остаться поближе к небу – год проработал после выхода на пенсию в диспетчерской аэропорта. Но… сократили… – как бы отвечая и на мой немой вопрос, сказал Андрей Иванович.
Насте непонятно, о чём говорит дед Андрей, и она замолчала. Но ненадолго. Взглянула на всех, проговорила, как будто сама себе:
– На небе места много и на земле много, всем места хватит – и птичкам, и человекам!
Мы все заулыбались.
– Верно же?
– Верно-то верно, – сказал задумчиво Андрей Иванович, – но вот я люблю ландыши весной и бересклёт осенью. А они только на земле растут.
– А кто такой бересклёт? – спросил Алёшка.
– Не кто, а что! Это кустарник. Мы с тобой его видели. Я показывал, в овражке у речки.
– Я его и не запомнил.
– Это оттого, что он летом неприметный, – пояснил Андрей Иванович, – листья бледно-зелёные, цветочки махонькие. Но придёт осень и он преобразится: куст становится лиловым и пурпурным и идёт от него особый золотистый свет. А в листве – словно кто-то развесит оранжево-красные фонарики. Жалко, что вас не будет здесь осенью, удивились бы!
– Я буду, – возразила Настя, – значит, увижу красоту!
– Ну, вот, Настя, тебе больше повезло, чем нам, – порадовался за неё Андрей Иванович.
«Ты, Витю видел?»
Последней прилетает из далёкой Индии в наше лесостепное Заволжье красногрудая чечевица. Прилетела в свой срок и вот с верхушки вяза печально так спрашивает:
– Ты, Витю видел? – такая у неё песня.
Мы идём с Настей по лесной дороге, взявшись за руки, и я отвечаю почти машинально:
– Не видел, нет у нас таких.
– Ты с кем разговариваешь? – спрашивает моя спутница.
– А ты разве не слышишь, – говорю, – птаха уже в который раз спрашивает:
– Ты, Витю видел?
– Правда! – говорит Настя и повторяет вслед за птицей:
– Ты,
