милая Верона,Ты не узнаешь бренного конца,
Пока под памятным балконом
Стучат влюблённые сердца.
В Венеции
Венеция для глаз как откровенье,
Для сердца – как дыхание любви.
Здесь вновь забытое волненье
Клокочет истово в крови.
Здесь забываешь о сиюминутном,
В глубины проникая бытия,
И познаёшь неспешно и попутно
Чужие благодатные края.
В Венеции для путника отрада
По мостикам без устали гулять
И понимать, что высшая награда —
Далёких странствий благодать.
Венецианская дама
Венеция, как опытная дама,
Меняет маски сотни раз,
Без карнавала, без стыда и срама,
Как будто просто напоказ.
То византийской властною царицей
Заморских ждёт она гостей,
То куртизанкой стать стремится
Среди маркизов и князей.
То, став женой любимой дожа,
Ей меценатствовать дано,
То, как рабыня, делит ложе
Она с любым – ей всё равно.
А то она простой крестьянкой
Семью содержит рыбака
Или заезжей иностранкой
Рисует на пейзажах облака…
И это всё без красок карнавала,
А если царствует его устав,
То даме и тысячи масок мало
Средь шума, танцев и забав.
Венеция – красотка-незнакомка,
Что время поворачивает вспять.
И ты спешишь по водной кромке
В её объятья страстные опять.
Две стихии
Вода и камень, море – скалы:
Стихии две переплелись,
Мужское твёрдое начало
И женский ласковый каприз.
Французская чудо-гармошка,
Флейта и контрабас…
Как жаль, что совсем немножко
Время жалеет нас.
Оно бежит без оглядки,
Свои сжимая тиски,
И с нами играет в прятки,
Но вовсе не в поддавки.
Сколько осталось на свете
Тех, кто с танго на ты?
Знает об этом лишь ветер
С парфюмом морской чистоты.
Сколько любви по капле
Нам суждено допить?
Танцы позволят вряд ли
Нам о любви забыть.
Танго сливается с морем
У Сицилийских гор,
А звёзды в небесном просторе
Бесшумный ведут разговор.
«Ради чего эта жизнь и боль…»
Ради чего эта жизнь и боль,
Если не для постиженья,
Что наша людская роль
Искать в пути вдохновенье?
Его нам найти суждено
Лишь с помощью двух ухищрений.
Любовь – ухищренье одно,
Другое – творческий гений.
Тадж-Махал
Белый сон,
