побежала вверх по ступенькам, но тут же подвернула резиновую ногу и рухнула вниз, и Ник буквально поймал ее, подхватив на руки.
– Теперь уже точно не отпущу, – засмеялся он. – Надеюсь, ты не пострадала?
– Если только моя гордость, – мрачно ответила девушка. – Поставьте меня на пол, пожалуйста, я смогу подняться сама.
Он осторожно отпустил ее, Кара, уже медленнее, со второй попытки, выбралась на палубу.
– Такие каблуки не приспособлены для катания на кораблях, – крикнула она, уже спускаясь в шлюпку.
– Как и для прогулки по пляжу! В следующий раз – приходи босиком!
– Непременно! – ответила Кара, и в ее голосе он уловил сарказм, но истолковал это, как ответ на его возможно, слишком смелое предложение. Вероятно, девушка была из семьи, придерживающейся строгих правил, как и его родная семья когда-то. Иначе, она вряд ли бы отказалась от шампанского и прогулки в обществе одинокого молодого богача. Николас привык, что девушки буквально преследовали его и уж точно никогда не отказывали, поэтому поведение этой странной, удивительно красивой островитянки-дикарки озадачило его. Возможно, она и правда хранит верность своему рыбаку, или кого она там нашла на этом острове! И потому, когда девушка уже скрылась из виду, ее образ по-прежнему оставался в его памяти, особенно странные глаза, холодные и глубокие, как море, которое он так любил с детства.
Андрей ждал ее на берегу, очевидно, он уже начинал волноваться – Кара никогда не опаздывала. Он не признавался в этом даже себе, и уж тем более лишь неопределенно хмыкал в ответ на предостережения старших, но он слишком привязался к этой девушке, слишком – для сторожевого. Он не имел права на привязанности, но когда думал о Каре – на душе становилось светлее. Если бы он только имел право создать семью, быть таким, как другие мужчины! Он не искал бы другой спутницы. И все-таки, с ней ему было проще, чем с другими женщинами. Те, обращая внимание на молодого привлекательного юношу, зная о запрете, с которым он жил, почему-то не стремились помочь ему соблюдать законы, но напротив, делали все возможное, искушая его, вынуждая преступить черту. Но Андрей хорошо понимал, что эти же женщины впоследствии осудили бы его, как не простили бы и старейшины общины. И возможно, как не простил бы и деревянный бог, заточенный в небольшой статуэтке. Кара была не такой – она никогда не стремилась, как бы ненароком, к нему прикоснуться, не заглядывала в глаза, не садилась поближе, даже не целовала при встрече в щеку. Она была сдержанной, холодной, безразличной, и если ее душе и ведомы страсти и эмоции, девушка никогда не открывала завесы, их прячущей. Единственный раз, когда она сняла свою маску – во время их первой встречи, она не знала, как найти сестер в большом городе и казалась взволнованной, растерянной и беззащитной в этой своей мокрой одежде. Поэтому он и решил ей помочь. Но сейчас все стало другим, они слишком много времени провели вместе, и сейчас, если бы он спросил себя, безразлична ли ему Кара, наверное, не смог бы ответить утвердительно. Потому он и не спрашивал.
Она появилась позже на целых полчаса, приветливо помахала и извинилась.
