от Палестины в Россию Иерусалимский храм Воскресения Христова, вообще храмом святаго гроба Господня именуемый». И для осуществления такого «отменного предприятия» мастера подбирались тоже отменные. А Петр Заборский, на уровень которого ориентировался Георгий Владимирович, был мастером редкого тогда на Руси ценинного дела. По словарю Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона, так называли «в московской Руси производство глиняных изделий глазированных, муравленных, самой разнообразной формы, особенно изразцов», т. е. кафеля. Речь идет об изделиях, покрытых в результате высокотемпературного процесса стекловидной краской, которую на западе Европы именовали эмалью, на Московской Руси-финифтью, от греческого слова, означавшего смешивание. Историк и археолог И. Е.Забелин пришел к выводу, что это искусство появилось в Византии. В своей книге «Историческое обозрение финифтяного цениннаго дела в России», вышедшей в Санкт-Петербурге в 1853 г., он приводит летописную легенду, рассказывающую о том, что при возведении знаменитого Софийского храма император Юстиниан задумался о том, как украсить престол и пригласил на совет «мудрыя мужи и искусны художники». И те «реша (сказали – Я. А.) Цареви, да положить в горнило злато, сребро, медь, илект (янтарь – Я. А.), железо, стекло, камени честныя многия, яхонты, смарагды, бисер, касидер, магнит, онечсий (оникс – род агата с глазком – Я. А.) алмазы и иная, до семидесяти двух различных вещей. И собравшее сотроша их вся вкупе и положиша в горнило, огнь же оныя вещи стопи, и сотвори едино смешение». При этом, гласит легенда, царь и первый художник «видеша ангела, пристояща делу и мешающа в горниле», что нужно полагать, подчеркивает важность открытия.
Вклад Петра Заборского в украшение соборного Воскресенского храма был настолько весомым, что, когда он «скончался в 1665 году июля во 2-й день», то был «погребен самим патриархом под входной лестницей Голгофской церкви, у южной стены». Надгробную надпись составлял тоже сам Никон, назвав его «мастером золотых, серебреных, медных и ценинных дел и всяких рукодельных хитростей изрядной ремесленный изыскатель».
Такой человек с юных лет и стал творческим примером для Жоржа Заборского. Правда, он мог пойти и иным путем. Уже в зрелом возрасте Георгий Владимирович часто признавался, что «когда в средней школе учился, сочинял стихи, печатался даже, и все думали, что буду поэтом». И, видимо, желание это было довольно сильным, потому что всю свою жизнь до самых преклонных лет он старался рифмовать свои поздравления и пожелания близким и друзьям, а иногда и суждения о жизни и ее ценностях. Вполне возможно, что при окончательном решении этой дилеммы главную роль сыграло напутствие отца. Вот как об этом вспоминал Заборский, будучи уже народным архитектором СССР: «Он меня обнял и сказал: «Жорочка мой… Ты должен восстановить фамилию архитектора, твоего прадеда. Это моя последняя просьба. Чтобы ты ее выполнил». После этого я, правда, стихи писать не перестал, я их и сейчас пишу…».
Однако вполне
