медленно произнес ван Штанген. – А почему его не было?
Никто из нас не сумел ему ответить.
Испытания в тот день на сем не закончились. Поначалу мы нашли подводу и загрузили на нее Суперстаара со спасенными реликвиями. Им предстояло найти временное пристанище в ратуше. Вассерсуп, махнув рукой, дал на это разрешение. У него и без того было полно забот. Храм сгорел, что в ближайшем будущем означало невосполнимый урон для городской казны. Даже то, что драгоценный образ спасен, а большого пожара удалось избежать, не могло утешить бургомистра.
Было слишком поздно, чтобы заниматься разбором вынесенных из огня документов, и мы все слишком устали. Единственное, чего мне хотелось, добраться до дому и переодеться. Но когда я пришла к себе, оказалось, что у дверей меня ожидает посетительница – почтенная горожанка средних лет. В последние дни как на подбор образовались у меня собеседницы: экономка Шнауцера, госпожа Мюсли, мамаша Фикхен… Но к ним я сама приходила, а этой-то что от меня надо?
– Помощи, – простонала посетительница, сложив руки на обширной груди. – Не откажите в помощи, милиса!
Я отперла дверь, с тоской озирая прилипшую к телу одежду. Сегодня постирать уж точно не придется.
– Вот что. Я сейчас переоденусь, а вы сядьте и успокойтесь. А потом расскажете, как вас зовут, и что вас привело ко мне в столь неурочный час.
Уже стемнело, а порядочные женщины в Киндергартене в это время из дома не выходят. А непорядочных здесь не водится. Исключения – типа меня – лишь подтверждают правило.
Она представилась, как только я вернулась в домашнем платье – с неотмытой копотью на лице и подпаленными волосами оно меня еще больше украсило. И ответ на первый вопрос заключал в себе ответ и на второй.
– Меня зовут Бундеслига Штюккер…
– А! Жена сапожника!
– Так точно, милиса.
– Я слышала, ван Штанген посадил вашего мужа.
– Потому я и пришла.
– А я-то здесь при чем? Дело передано в ведение герцогской полиции, меня от следствия отстранили.
– Но Сай не виноват!
– Да знаю я, что не мог он убить портного Броско…
– Не в этом дело… Там, конечно, все ненарочно вышло. Но даже если б он портного злоумышленно застрелил… Сая уже судили за это.
– Верно. Приговорили к штрафу. И никто не может быть осужден дважды за одно и то же преступление. Есть такой закон. Хотя закон – что дышло…
Сапожничиха всхлипнула, но сдержала слезы. При том, что у нее, в отличие от госпожи Мюсли, были причины плакать.
– Этот приезжий господин… он думает, что мой бедный Сай причастен к гибели советника Шнауцера… и не только.
– Что значит «не только»?
– Сегодня они приходили снова… уже вечером… они ищут того, кто устроил пожар… и снова спрашивали про Сая.
Мысль о поджоге до сего момента не приходила мне в голову. День, как было помянуто, выдался
