только на трупах.
Изучая фотографии, Герман подумал, что перстень – это улика номер один. Именно он связывал убийцу с жертвами, а значит, его должны были непременно приобщить к делу и исследовать эксперты.
– Перстень, которым он прижигал, в уликах?
– Нет. При задержании кольца на нем не было.
– Как это?
– Ни на нем, ни в доме его не было, – повторил Терентьев.
Герман нахмурился, между бровями пролегла глубокая складка.
– Вряд ли кто-то целенаправленно искал перстень.
– Повторяю, перстня там не было, но если ты сомневаешься, поезжай сам на место преступления. – Майор сложил руки на груди. – Софиев тебя отвезет.
– А ты не поедешь?
На этот раз в Германа полетел разгневанный взгляд.
– Сегодня будут проводить следственный эксперимент. Напомни, чья это была идея? Но это еще не все. Собрали записи со всех камер в радиусе пятисот метров. Тоже твоя идея? Кому-то теперь придется все это просматривать!
– Так вот как ты думаешь! – Герман усмехнулся. – Пришел какой-то умник, понимаешь ли, и давай тут всех учить, как нужно работать!
– Ты забыл добавить: «Пришел из санатория, из которого еще никто к работе не возвращался».
Терентьев был прав: из заведения, которое было указано в его деле, на прежние должности не восстанавливали и тем более не доверяли проводить ответственное расследование.
– В дело мое нырнул? – догадался Герман. – Ладно, майор, поеду в логово Паука. Зови Софиева.
– Я твое дело не поднимал. Кто я для твоего Управления? Шавка, лающая на слона! Это – шеф, после звонка Валерия Сергеевича, – ответил Терентьев, снимая трубку рабочего телефона, и, услышав голос помощника, добавил более дружественным тоном: – Рома, зайди ко мне.
Через три минуты Софиев заглянул в кабинет, атмосфера в котором накалилась до предела. Терентьев протянул ему ключи от своей машины и официальным тоном выдал:
– Отвези Германа Всеволодовича в Наро-Фоминск.
***
За три года Герман успел отвыкнуть от местного трафика. Он не предполагал, что до места преступления придется добираться почти четыре часа. Дороги были забиты автомобилями, а каждый метр давался буквально с боем. За рулем Софиев то и дело прикрикивал через открытое окно, подрезая, сигналя и втискивая автомобиль в едва освободившееся место.
– Пятница, – ворчал Роман, – все на дачи рванули.
– А спецсигналов у вас нет? – с надеждой спросил Герман.
– Нет, нам не положено.
В окна то и дело врывалась какофония дорожных звуков. Водитель с соседней полосы начал что-то втолковывать лейтенанту. Но Софиев не сдавался, усердно нажимал на сигнал, не собираясь уступать и пяди отвоеванного участка асфальта.
– Дурдом, – мрачно резюмировал Герман, набирая номер Терентьева.
– Нет по Сорокиной ничего, – отрезал тот
