фотографии мои у тебя откуда?
– Честно?
Она замахнулась на него, как это делают дети, полусерьезно, желая дать понять, что сердятся.
– Нашел в твоем почтовом ящике.
– Ты что, все ящики там прошарил?
– Нет, только твой, по номеру квартиры определил. Мне же надо было узнать хотя бы что-то о твоей семье. Может, письмо какое с именем, да мало ли! Квитанции…
– И что, неужели они лежали вот просто так? Мои детские фотографии? И без конверта?
– Нет, почему же, конверт был. Простой, коричневый, и на нем написано… Да вот же он, я тебе сейчас его покажу!
Надя ушам своим не поверила и следила теперь за каждым движением Григория. Снится ли ей все это?
Большой мятый конверт коричневой плотной почтовой бумаги он положил на стол. На нем было написано размашистым почерком «Надежде Суриной. Лично в руки».
– Вот я лично в руки тебе и отдал.
Почерк был незнакомым, то есть не ее и не мамин. Но фотографии точно их, семейные. Может, кто-то из знакомых решил как бы подарить их ей или вернуть, подсунуть инкогнито в такой печальный момент, чтобы после мамы у Нади осталось больше фотографий-воспоминаний?
– Ты сама-то можешь предположить, кто подкинул тебе эти фото?
– Нет. Не знаю. Ни у кого не должно было быть этих фотографий. С чего бы?
– Но родственники-то у вас есть? Быть может, какая-нибудь тетушка?
– Да нет никого!
– А отец?
– Утонул.
– Извини.
– Да ладно, чего уж там. Он давно утонул, я тогда в школе училась, мне лет десять было. Мы поехали на рыбалку, на машине, мы вообще часто выбирались за город, позагорать, отдохнуть. Папа вообще не умел плавать, но было очень жарко, он пошел просто окунуться и не вернулся…
– Какой ужас… Представляю, как все это было тяжело… Тело нашли?
– Ну и вопросы ты задаешь! Хочешь меня отвлечь от своих сказок?
– Да! – Он снова широко улыбался, и глаза его светились совершенно непонятной радостью. Удивительный тип, она рассказывает ему о том, как утонул ее отец, а ему весело. Может, у него с мозгами проблема?
– Конечно, нашли! В тот же день и нашли. Там люди были рядом, рыбаки, один нырнул и вытащил папу… Мама с тех пор на речку не ходила, хотя плавала отлично. Отец ей всегда говорил: «Тоня – не тонет».
– Не сердись на меня. Да, я понарассказывал тебе разных глупостей, а мне тогда хотелось только одного. Поесть и поспать. После того, что я сделал, стал мнительным, я и сам не ожидал от себя, что я такой трус.
– Постой, так ты, значит, не больной!
– К счастью… Прости.
Она бросилась в нему и принялась колотить его кулаками в грудь, приговаривая: «Да разве так можно? Я же поверила! Какой же ты дурак! Идиот просто!»
Он схватил ее за плечи и остановил. Заставил успокоиться. Слегка коснулся губами
