тихонько стонала от боли. Они оставили свои попытки.
«Она к этому пока что не готова», – мысленно сокрушался Журден – расстроенный, одолеваемый странным изнеможением.
Сидони уснула, так и не решившись с ним заговорить. Журден поднялся и вышел из спальни.
Сидя за письменным столом, Жасент листала журнал, в котором записывала имена пациентов, подробности консультаций и вызовы на дом. Ее пес устроился у нее под стулом. Томми уже выздоровел. Желая выразить свою любовь или же просто напомнить о том, что он рядом, щенок положил голову на ногу хозяйки.
– Дела у нас идут неважно, Томми! Как я понимаю, жители деревни, заболев, теперь охотнее идут к новому доктору или к Матильде.
От огорчения Жасент прикусила конец карандаша. Одна мысль не давала ей покоя: со дня отъезда Сидони прошла целая неделя!
«А от нашей мадемуазель ни слуху, ни духу! Могла бы написать или позвонить… Она ведь умеет пользоваться телефоном! Но первой я ей звонить не стану, ни за что!»
Зима опустила свои ледяные крылья над озером Сен-Жан и надо всей провинцией Квебек. Все словно замедлило ход: повседневная жизнь, работа сыроварни, торговля. Пьер приходил с работы раньше обычного, но перестал наведываться домой на обед.
«На работе папа теперь с моим мужем не разговаривает. Мама все время плачет, говорит, что без Сидо дом наводит на нее жуткую тоску. Анатали ото всех отгородилась, как будто вернулась в свою раковину. Может, если я буду брать ее к себе в воскресенье, она повеселеет?… Завтра схожу на ферму и спрошу у родителей разрешения!»
Жасент с головой ушла в раздумья, но тут щенок вдруг зарычал, а потом яростно залаял. Молодая женщина в страхе уставилась в коридор, в ту его часть, которую можно было увидеть с этого места через приоткрытую дверь.
– Кто здесь? – спросила Жасент.
У нее в памяти всплыли тревожные слова Матильды – о возможном присутствии в доме неприкаянной души.
– Эмма? – пробормотала Жасент. – Эмма, сестричка, оставь меня в покое!
Томми сорвался с места и выбежал в прихожую. Он рычал и тявкал. «Хорошо, что теперь он не убежит!» – промелькнуло в голове у испуганной Жасент.
Она последовала за собакой. Во рту у женщины пересохло, сердце стучало в груди, словно молоточек. Еще мгновение – и собачий лай донесся уже с улицы, вторя обеспокоенному Томми.
– Господи, надо же быть такой тупицей! По улице проезжает собачья упряжка, ничего необычного. Надо пойти посмотреть!
Осторожности ради Жасент заперла щенка в чулане под лестницей, затем накинула пальто, повязала на шею шарф и вышла – в тот самый момент, когда Жозюэ Одноглазый прикрикнул на собак и они остановились напротив ее жилища.
– Медсестра Дебьен! – воскликнул он. – Скорее, скорее, мой приятель вот-вот окочурится!
Жасент уже увидела лежащее на санях тело, укутанное
