всех сил пытались убедить его, что она была существом без души. Не самой Клеопатрой, а всего лишь ее жуткой, внушающей страх оболочкой. Однако когда они с ней столкнулись в Опере лицом к лицу, сомнений у него не осталось: он узнал в этих глазах неукротимый дух прежней царицы.
А что же теперь? Она по-прежнему жива. И похоже, по-настоящему неуязвима.
Но что она хотела? Зачем отправилась в Александрию рука об руку с этим молодым человеком? Возможно, чтобы попрощаться со своей бывшей родиной? Ведь и сам он всего несколько месяцев назад предпринял длительное путешествие в Египет именно по этой причине.
Все в ней было окутано тайной для него. Он, когда пил эликсир, был мужчиной в расцвете сил; она же представляла собой иссохший труп, когда он пролил на нее свое зелье. Ему никогда, по-видимому, не приходилось гореть в таком огне, в котором выжила она. Поэтому ему трудно было сейчас – как, впрочем, и раньше – угадать, что у нее на уме, каковы ее планы, не говоря уже о том, какая перспектива открывается впереди перед ее телом и душой. А душа ее была не менее пылкой, чем его собственная. Он видел это своими глазами, когда она боролась за продолжение своей жизни.
Он встал на ноги и, дав знак Самиру оставаться на месте, принялся расхаживать по просторному гостиничному номеру, зная, что Джулия неотрывно следит за ним.
Он многое вспоминал и пытался подытожить для себя все, что ему было известно про эликсир.
За те тысячи лет, которые прошли с момента, как он отобрал его у той болтливой старухи, хеттской жрицы, он много раз проверял силу эликсира и его свойства, а также убедился в его немудреной простоте. Во времена, когда он был царем Египта, у него была высокая цель использовать эликсир бессмертия для создания изобилия продуктов. Но выращенное таким образом зерно нельзя было есть: его пришлось полностью собрать и утопить на дне моря. Поскольку множество людей, едва отведав его, погибло в страшных мучениях.
В последующие годы он выяснил, в какой мере солнечный свет может влиять на него и поддерживать его силы. И до какой степени он может ограждать себя от жизненной силы земного светила, погружаясь в сон, близкий к состоянию смерти; сон, в котором его тело усыхает и чахнет. Естественного света, непосредственно от солнца или отраженного от ночного неба, хватало, чтобы поддерживать его жизнь. Глубокий сон наступал только тогда, когда он полностью ограждал себя от любого источника освещения на несколько дней.
Это он и сделал две тысячи лет тому назад, когда его отказ дать Клеопатре эликсир для Марка Антония привел к ее самоубийству, и Египет попал под власть Рима.
Думать об этом сейчас было мучительно, но отныне так будет всегда.
Тяжело было вспоминать, как она преследовала его, когда они обнаружили тело Марка Антония, покончившего с собой. Как она умоляла воскресить Марка Антония из мертвых, взывая к нему, Рамзесу. Настаивала, что только он может сделать это с помощью своего драгоценного секретного эликсира.
А он дал
