style="font-size:15px;"> – Знаю, – согласилась она. – Но иногда даже самые лучшие намерения куда-то испаряются, если искушение слишком велико. – В ее глазах вдруг появилось отсутствующее выражение, а голос стал тише.
Это было явное проявление слабости.
– Ты говоришь так, будто сама подумывала сделать что-то в этом же духе, – забросила я пробный шар.
– А может быть, стоило бы рискнуть? Но я думала не об этом, а о нашем с тобой пакте.
Давным-давно мы с Грейс заключили пакт о том, что будем всеми силами отговаривать друг друга, если кто-то из нас начнет подумывать о том, чтобы переступить черту. За последний год мы слишком часто наблюдали, как наши подруги очертя голову заводят не сулящие ничего хорошего и быстро обрывающиеся связи, и никому из нас не хотелось испытать такую же боль, какую испытали они.
Еще в начале этой недели я гадала, не есть ли Роб тот самый единственный и неповторимый, но сейчас я видела его в куда более ясном свете, и вся эта история казалась мне чем-то… неправильным, что ли. Я никак не могла взять в толк, почему: он красив, популярен, у него не было другой девушки, и он начал проявлять интерес ко мне. Так почему же я не испытываю особой радости?
Мы с Грейс не смогли устоять перед искушением зайти на небольшую детскую площадку и при лунном свете покачаться на качелях. Когда мы только переехали сюда, мне было девять лет, и я считала себя слишком взрослой и искушенной, чтобы снизойти до подобных развлечений, но теперь мы с Грейс регулярно приходили к здешним качелям, чтобы поговорить вдали от посторонних ушей.
Мы разговаривали об Эшли. Я знала Эшли уже целую вечность. Мы с ней учились в одной школе с самого момента поступления, но не всегда посещали одни и те же уроки. Мы во многом были похожи, обе слишком склонны к соперничеству и никогда особо не дружили. Но иногда нам с ней доводилось вместе участвовать в чем-то увлекательном – например, в начальной школе во время поездки во Францию, когда мы на пару возглавили набег на спальни мальчиков, или недавнее турне школьного хора… Но, к сожалению, из-за Роба все эти приятные воспоминания были теперь омрачены. Как только я осознала, что мы обе положили на него глаз, стало ясно, что хрупкое перемирие в наших с ней отношениях теперь рухнет.
Моя дружба с Грейс намного проще. Мы с ней были очень разные и по внешнему облику, и по взглядам на жизнь, и по культурным корням, и все-таки оставались лучшими подругами. К счастью, нам никогда не нравились одни и те же мальчики. Вместо этого в последние шесть лет мы с ней делились друг с другом всеми катастрофическими драмами и влюбленностями, которые случались с каждой из нас, а затем и эмоциональными травмами, которые испытали: в четырнадцать лет и меня, и ее бросили мальчики, с которыми мы даже толком не успели и пообщаться. А еще мы на протяжении всего этого времени изливали друг другу душу, жалуясь на докучливое любопытство наших матерей. К настоящему моменту каждая из нас уже чувствовала, когда другой приходится несладко, и мы обе приобрели удивительную способность звонить друг
