от нее лежал полузасыпанный снегом человек. Я сразу его не заметил, но, когда сообразил, что это – не сугроб и не запорошенный камень, бросился откапывать. Даже если он уже давно мертв, может, я пойму, что послужило причиной смерти. Не землетрясение же, которое сюда почти не дошло?
Человек лежал на спине. Я отгреб в сторону снег, перевернул его… и понял, что сейчас точно сойду с ума.
Не человек это был. И не оборотень. И не животное. Вообще не знаю что.
Она, эта тварь, была почти прозрачная. Внутри у нее виднелись свернутые кишки и еще что-то, темно-красного цвета. Вместо лица – какая-то жуткая мешанина, рот и нос съехались вместе, уши прижались к голове, глаза сузились до щелок, а зубы вообще куда-то пропали…
И все же эта дрянь когда-то была человеком. На ней остались лохмотья одежды, и ростом она была с человека, и руки-ноги у нее имелись. Хотя на руках выросли плоские кривые когти, еле заметно светившиеся…
Ел я давно, утром, и все равно стошнило. Прямо на эту падаль.
…Когда я приковылял обратно, гном сидел на санках и безучастно смотрел на опустевшую деревню. Кажется, он меня не заметил. Ну, и неважно. Мне нужно было довершить кое-что, прежде чем отправляться в дорогу. Я обошел почти все дома, кидая внутрь подожженные тряпки, смоченные в масле. Бутыль с маслом я нашел в одном из сараев.
Над избами в дальнем конце Райты уже плыл черный дым, прорезаемый язычками разгорающегося пламени. Дома горели плохо, но лучше сжечь их, чем оставлять все, как есть. В Асгарде мертвых не кладут в землю, а сжигают…
Это было единственное, что я мог сделать для моего поселка.
Во дворе какой-то избы огонь добрался до запасенных на зиму дров и радостно взметнулся, перебрасываясь на соседние дома.
– Пойдем? – неожиданно спросил гном, не глядя в мою сторону. Голос у него был усталый и равнодушный.
– Пойдем, – отозвался я. – Вот займется как следует – и пойдем…
Куда пойдем – я понятия не имел. Разве что в Хезер. Или прямиком на Поля Мертвых.
Я плелся вверх по тропе, ведущей к перевалу и дороге на Хезер, и жалел об одном – что моя голова оказалась слишком крепкой. Если б я действительно тронулся умом – наверное, бы было гораздо легче. Кажется, что проще – пережить землетрясение в горах, вернуться домой, не найти там ни единого человека, а только тела оборотней и какую-то непонятную тварь – и свихнуться. Носился бы себе по окрестным горам, пугал коз дикими воплями… Глядишь, навернулся бы в трещину – и дело с концом.
А вместо этого я бреду почти по колено в снегу и волочу за собой эти треклятые санки, весящие не меньше двух-трех тяжеленных валунов. И есть по-прежнему хочется. И спать. Да что же я за человек такой – родни лишился, а сам думаю, где бы пожрать раздобыть?
Обыкновенный человек. Эйвинд, сын Джоха, из более не существующей деревни Райты, что на Медвежьем холме близ Граскааля в Пограничье. Карабкаюсь вот по заметенной снегом дороге, тащу волокушу
