КапоДар общения
Мать всегда учила меня не разговаривать с незнакомцами – хотя сама разговаривала. В очереди. В магазине «Маршалл Филд», выбирая сумку. В лифте, когда он поднимался слишком медленно, а остальные молчали, озабоченно уставившись на кнопки. В аэропорту, на футбольном матче, на пляже…
К счастью, я прислушивалась к ее совету, только когда незнакомцы имели особенно устрашающий вид. Сейчас, вспоминая, как моя мать заговаривала с кем-нибудь, я улыбаюсь, но когда я была подростком, мне было страшно неловко.
– Вот и моя Линн покупает свой первый бюстгальтер, – сообщила она женщине, выбиравшей нижнее белье вместе с дочерью-подростком в местном супермаркете. Мне хотелось убежать и спрятаться за ближайшим банным халатом, но вместо этого я прошипела сквозь зубы:
– М-мама!!
Мне стало немного легче, когда мама второй девочки сказала:
– Мы пытаемся подобрать лифчик для Сары, но они все слишком большие.
Не все отвечали на мамины реплики. Кто-то натянуто улыбался и отворачивался, кто-то и вовсе не обращал внимания. Я видела, что ей немного обидно, но она пожимала плечами, и мы шли дальше. Частенько я уходила бродить по магазину одна, а вернувшись, обнаруживала, что она опять с кем-то болтает. Иногда я боялась потерять ее где-нибудь в толпе, но потом слышала ее мелодичный смех и что-нибудь вроде «да-да, я тоже!».
Этими непринужденными беседами мама научила меня простой истине: наш мир слишком велик – или слишком мал, кому как больше нравится, – чтобы не найти времени на общение друг с другом. Она не давала мне забыть, что все женщины связаны особым родством, хоть мы и разные. Даже в самых обыденных вещах есть нечто, что всех нас объединяет. Может быть, поэтому мы предпочитаем бумагу пластику, считаем, что полосатый свитер всегда пригодится, и чувствуем, как от национального гимна по спине бегут мурашки.
Одно из последних воспоминаний о маме – когда она лежала в больнице, исхудавшая до 38 килограммов после рака груди. До смерти ей оставалось всего несколько часов, а она слабо улыбалась и рассказывала медсестре, как лучше сажать тюльпаны.
Я молча стояла в дверях, мне хотелось плакать, и вместе с тем меня охватила волна любви и тепла. Мама научила меня видеть весну в других людях. И я никогда этого не забуду, особенно сейчас, когда сама, повернувшись к кому-нибудь, спрашиваю: «А вам нравится, когда…»
В шестом классе я была пугалом
Добрые слова коротки, и произнести их легко, но эхо их звучит бесконечно.
– Как тебе не стыдно! В шестом классе, а ведешь себя как безбожная язычница! – рыкнула миссис Бримм, толкая меня на скользкую деревянную скамью в кабинете директора.
Между собой мы прозвали ее миссис Хрумм. Повезло мне, нечего сказать: она оказалась на школьном дворе в тот момент, когда я решила преподать давно заслуженный урок худшему из своих
