инстинктом заботы о потомстве, скинул своего бастарда, принесенного к воротам его особняка, на служанок. А когда Ромирэлю исполнилось тринадцать зим – и вовсе выгнал того из дому со словами, что по людским меркам он уже вполне взрослый.
Оставшись без средств к существованию, полуэльф встал перед выбором: идти в армию или в воры. Выбрал третий путь: в академию. Самое удивительное, что он сумел поступить. Причем на бесплатное отделение боевого факультета. Вот только долг магистерии отдавать пришлось дольше, чем было условлено в договоре.
Сначала служба в Приграничье, потом нашествие предгорной нежити, сражения, в которых полуэльф подрастерял последние юношеские иллюзии и здоровье, зато в тридцать лет обзавелся сединой, ранними морщинами и хромотой.
Но это его ничуть не портило. Скорее, наоборот, придавало ему загадочности. И вот сейчас боевой маг решил отойти от военного прошлого и стать наставником в академии… Наивный. Единственным плюсом в преподавательском деле было то, что платили здесь чуть больше, чем офицеру гарнизона. Во всем остальном были сплошные минусы: ни головы адептам оторвать (а вот разгулявшейся приграничной нежити – за милую душу), ни послать куда подальше надоедливых адепток (солдат – всегда пожалуйста), ни выматериться от души (хотя, подозреваю, что и в бытность офицером полуэльф не склонял никого во все корки, слишком уж сдержанный.)
В общем, вот такой нам достался преподаватель по стационарной защите. Умный, сдержанный и благородный, мать его за ногу.
Я осмотрелась. Сегодня у нас было спаренное занятие с эмпатами – исключительно женской группой. Отчего-то дар слышать чувства раскрывался в основном у девушек.
Мои сокурсники расправляли плечи, радостно скалились и всячески демонстрировали себя с самой симпатичной стороны. Увы, напрасно. Большинство будущих магесс во все глаза смотрели лишь на статного красавца-полуэльфа.
– Добрый день, адепты, – прокатился по залу голос Ромирэля. – Сегодня изучаем плетение защиты Нордеа. Поэтому разбейтесь на пары.
Я нашла взглядом Корнелиуса. Друг беззастенчиво лыбился какой-то девице с потока эмпатов. И ладно бы перемигивался, так он еще и целеустремленно двинулся к ней… Тоже мне напарничек…
Пришлось встать рядом со здоровяком Ронни. С этим адептом у нас, мягко говоря, отношения не заладились. Он происходил из богатой, но неблагородной семьи. Презирал нищих, то есть тех, кто не в состоянии потратить на один обед в столовой магистериума золотой. В то же время истинные аристократы сторонились выскочек и в свой круг не пускали.
Боров Ронни смерил меня полным презрения взглядом и фыркнул:
– Готовься превратиться в отбивную, Блеквуд. Я тебя размажу, приблудная бродяжка.
У нас с этим золотым дубом, чье обучение папочка не только оплачивал, но и проплачивал в личный ректорский карман, были крепкие взаимные чувства. Я его тоже любила до печеночных колик.
Между
