и он, возникший в торце стола.
Ковальский прикрыл дверь и прошёл к стене, чтобы не мешать.
Игра возобновилась, но вскоре шустрая девица с задорной тёмной челкой, отфыркиваясь, взмолилась:
– Фу… ты меня загоняла… Девочки, кто вместо меня?
Сидевшие за столом переглянулись и не ответили.
– Вот! – Девица протянула ракетку Ковальскому. – Будете? Чего так-то просто стоять? Да ещё молчать.
Александр посмотрел на часы. Оставалось тридцать минут перерыва. Он решил на обед не ходить.
– Она вас быстро под орех, – упредила та, которая с челкой. – Руфина, покажи класс!
Александр неуверенно потянулся к ракетке. «Руфина – имя какое необычное…» Тем, что за столом, он помогал собирать для дипломной работы материал. Руководил проектом у них Новиков. Эту, с челкой, и Руфину видел впервые. Очевидно, из соседнего цеха.
Руфина играла со стороны окна. Ладная и крепкая фигура в гипюровой кофточке и юбке чуть ниже колен четко вырисовывалась на фоне залитых солнечным светом окон.
Слегка, как ему показалось, полноватая, несколько отяжелявшая фигуру грудь притягивала взгляд. Не давала сосредоточиться.
Ясное лицо её, с лёгким светом изнутри и едва намеченными ямочками на щеках, чуть розовело.
«Белоликая! – удивился про себя Ковальский. – Не бледнолицая, а – белоликая! Графиничка с ракеткой! Может быть такое? И вообще, мог ли представить, что увижу у себя в цехе такую царственную волоокую женщину? Наваждение какое-то!»
Солнечные лучи просвечивали лёгкие завитушки у мочек её ушей. Они золотились от этого.
Несколько раз их взгляды встречались и тогда она быстро отводила свой. Будто боялась, что он успеет за короткие мгновения понять что-то такое, чего она не желает…
…Александр проиграл. И внезапно для себя пояснил:
– Больше года не брал в руки ракетки…
Она засмеялась неожиданно весело и открыто. Почти по-детски:
– Я тоже давно не играла… только вот… два дня здесь…
И быстро, не дав ему опомниться, приоткрыв дверь, выскользнула из красного уголка.
«Как будто торопится от меня избавиться». Быстро вышел. В коридоре её уже не было.
«Очевидно, спустилась на первый этаж», – подумал Александр и безотчётно направился вниз.
…Они чуть не столкнулись у бытовой комнаты. Воронёные брови Руфины взметнулись около его лица.
– Боялся, что исчезнете, – вырвалось у Ковальского.
– У меня же там одежда, – сказала она грудным голосом и отступила на шаг назад.
Руфина ростом вровень с Александром. Глаза у неё оказались светло-серыми. Каштановые волосы пахли разнеженным летним разнотравьем. Во взгляде, движениях, манере говорить небольшими фразами он ощутил сдерживаемую, горячую лаву. Почувствовал, что начинает волноваться:
«Кажется, себя больше, чем меня, боится. Хотя и улыбается
