штабелями ложились. А он от серьезного отнекивался: мол, ищу одну-единственную. Не искал, конечно, но головы морочил всем.
В городе было три общеобразовательные школы. И только два учителя истории. Один из них – Сергей Валентинович – числился сразу в двух, поэтому на репетиторство у него времени не оставалось. Другая – Анастасия Сергеевна, или Настенька, как ее за глаза называли школьники, – только-только окончила университет и по большой любви переехала на «окраину мира». Легенды об этом передавались из уст в уста, обрастая все новыми неприличными подробностями, так что на уроках истории школьники больше говорили, чем слушали. Настенька не обижалась. В отличие от Сергея Валентиновича, она занималась репетиторством. Но Алешке такие занятия не подходили. Ему требовалось написать ЕГЭ по истории не меньше чем на девяносто, а для верности и все девяносто пять баллов. Знающие люди сказали отцу, что в соседнем селе живет не педагог, а кладезь знаний – бывший профессор, ныне садовод-любитель. К нему-то два последних года молодой Воробьев и ездил еженедельно, по понедельникам и пятницам и, к своей радости, чувствовал пользу от проведенных занятий и потраченных родительских денег.
С английским языком дела обстояли похуже. Языковой студии в городке, само собой, не было. Конечно, используя полученный на школьных занятиях словарный запас, Алешка мог рассказать, что «Лондон из зе кэпитал оф Грэйт Британ». Но одно дело – говорить о пустяках, не задумываясь над произношением и ошибками, и совсем другое – сдавать экзамен.
Мария Максимовна нашлась сама собой. Она словно Мери Попинс свалилась с неба в середине учебного года и стала вести рисование в их школе, так как должность учителя английского была уже занята. Но все знали: Мария Максимовна много лет прожила за границей, зачем вернулась – непонятно, но то, что английским владеет в совершенстве, – неоспоримый факт. Она была далеко не старая, но жила почему-то одна, да к тому же в лесу.
Одноэтажный, крытый черепичной крышей дом с мезонином, который она купила, располагался таким образом, что попасть к нему можно было либо через огород одной бабушки, которая торговала семечками у себя во дворе, либо в обход по лесной дороге. У семьи, строившей этот дом, была кочующая пасека. Дети выросли и разъехались, так что их родители уезжали со своими ульями вместе и приезжали тоже вместе на машине. А у Марии Максимовны машины не было. Непонятно, как она попадала домой, особенно после вечерних занятий. Лес был не очень глухой, местность безопасная. После революции эти земли раздали крестьянам. Тогда здесь цвели тутовые деревья и виноградники. Здесь добывали известняк-ракушечник, которого в округе было в избытке. Были и волки, и косули. А потом все пропало… пришло в запустение.
Когда шел дождь, глинисто-песчаную дорогу размывало настолько, что ноги по самую щиколотку утопали в вязкой жиже. Но Мария Максимовна всегда приходила в школу чистенькая и без резиновых сапог в авоське. Это интриговало. Наверное, она прятала их где-то в лесу.
