нашего ЗБ, как у всякого природного явления, имелись свои тайные циклы с перемежающейся активностью и затуханием. Иногда ЗБ выходило на связь легко и быстро, иногда крайне неохотно. Во всяком случае, предсказать какую-либо периодичность представлялось задачей абсолютно невозможной. Однако человек – существо ненасытное, вот и мне хотелось еще чего-нибудь – пусть самой пустяковой малости. Просто на посошок.
Ноги уже начинали ныть, да и Лизу разок неустойчиво качнуло. При этом она вдруг спросила:
– Слушай, Лер, а ты когда-нибудь напивалась?
Я ответила не сразу – сперва бдительно взглянула себе под ноги. Чтобы не споткнуться на лжи.
– Нет, конечно. Зачем мне это надо?
– И не курила никогда?
– Еще чего! Пакость эту в рот брать!
На этот раз шаг мой также не сбился: курить я и впрямь не пробовала. Даже когда в день очередного перемирия Альбинка принесла в школу блок дамских сигарет. Это она именины так отмечала – вместо конфет сигареты раздавала: верным соратницам по пачке, недругам по сигаретке…
– А я вот напилась однажды, – простецки призналась Лиза. – И накурилась. Всё в один день.
– И как?
– Никак. – Лиза тоже внимательно смотрела себе под ноги. – В тот день наш дом разбомбило. Сад яблоневый сгорел, баня, а вместо дома только груда обломков осталась…
Моя подруга остановилась, и следом за ней я тоже замерла на месте.
– Слышишь?
Ну да, это была все та же мелодия – по-прежнему приглушенная, как будто музыканты скрывались где-то в далеких недрах ЗБ.
– Виолончель! – Лиза радостно улыбнулась, точно и не было страшной фразы насчет сгоревшего сада и погибшего дома. – А еще ксилофон и что-то непонятное, похожее на орган…
Я облегченно выдохнула. Орган там или что другое, но Лиза слышала то же, что и я. По крайней мере, одна из задачек благополучно разрешилась. В том смысле, что музыка была не моим бредом и глюком, а чем-то вполне реальным.
В следующую секунду Лиза уверенно указала рукой:
– Это совсем рядом – вон за тем поворотом.
– А по-моему, гораздо дальше и где-то наверху, – возразила я.
– Нет. – Лиза с решительностью взяла меня за руку и тронулась по темным паркетинам.
Я не сопротивлялась, наоборот, даже обрадовалась. Мы поменялись ролями, и теперь она вела, а я подчинялась.
Два обгоревших провала в стене, еще один провал на месте бывшей палаты и поворот. Нет, музыка не зазвучала громче, но Лиза шла, ничуть не сомневаясь в своей правоте. Весь вид ее говорил о том, что она точно знает, где источник музыки.
– Вот. Это здесь…
Мы замерли перед очередным припорошенным золой порожком. Я заглянула внутрь. Обычное помещение, каких здесь насчитывались сотни, закуток, в котором, может быть, отдыхали когда-то медсестры, что-то вроде кухоньки, уютной и маленькой. Сейчас тут, понятно, было пусто – голые стены,
