ханство со времени отделения от Дербентского недолго оставалось самостоятельным и независимым: оно скоро сделалось постоянным данником ханов Ширванских. Таким образом, находясь между двух огней, Хусейн мог считать себя повелителем ханства только до тех пор, пока сохранит добрые отношения с Мустафою и успеет оборониться от притязаний хана Дербентского.
Видя столь стесненное положение Хусейн-хана и желая присоединить бакинский порт к владениям России без военных действий, князь Цицианов старался, пользуясь положением хана, убедить его, что ему не у кого кроме России искать помощи, защиты и покровительства. С этою целью главнокомандующий поручил нашему консулу в Персии Скибиневскому намекнуть Хусейн-хану, что Шейх-Али-хан Дербентский просит у нас войска для действия против него, Хусейна; что если, для предупреждения совершенного разорения Баку, хан попросит для своей защиты ввести русский гарнизон в город, то в такой милости, может быть, ему и не откажут.
Смотря по откровенности Хусейн-Кули-хана и податливости его на подобное предложение, Скибиневский был уполномочен присовокупить, что если бы хану нужно было войско в самом скорейшем времени, то тотчас же присланы будут в Баку два батальона из Грузии.
Сообщение это, по-видимому, подействовало на бакинского хана, и мысль о присоединении Баку к владениям России, казалось, готова была осуществиться против всех ожиданий нашего правительства. Теснимый дербентским ханом, Хусейн надеялся теперь избавиться от его притязаний при помощи князя Цицианова, к которому и отправил своего посланного. Пробравшись втихомолку через Астрахань, Кизляр и Кавказское ущелье, посланный прибыл в Тифлис в марте 1803 года. Он привез письмо, в котором хан писал, что уполномочил своего молочного брата Ала-Верды-бека уведомить главнокомандующего «о покорности и послушании» хана русскому правительству.
Сознавая вполне, что князю Цицианову хорошо известны как характер, так и поведение хана, Хусейн не желал входить с ним в сношение и, надеясь обманом и различного рода изворотами усыпить бдительность нашего правительства в Петербурге, просил об отправлении своего посланного к высочайшему двору. Заручившись решением в Петербурге, он думал обойти князя Цицианова и получить помощь без всяких обязательств. Главнокомандующий не согласился на отправление в Петербург Ала-Верды-бека, и тогда последний передал ему письмо хана на имя императора, в котором тот, прося защиты, писал, что «все Высочайшие повеления будут приняты мною с покорностью».
В ответ на это Ала-Верды-беку было объявлено, что если он действительно имеет неограниченное полномочие от своего хана к заключению условий на уступку города Баку вместе с гаванью и на вступление хана в подданство России, то дал бы главнокомандующему письменное обязательство, которое могло бы служить документом и опорою для обеих договаривающихся сторон.
После предварительных и долгих объяснений
