достоверных научных сведений. А у нас эти сведения есть. И потому мы знаем точно: угроза возрастает. Если начнется паника – Карфагену придет конец еще до наступления катастрофы. Слухи сделают свое дело – и тогда может рвануть по-настоящему. Уже начались протесты, кое-где переходящие в открытые бунты.
– То-то я думаю: чего это Месиво так заколыхалось? – протянул Змей. – Обычно там все на расслабоне, а тут вдруг на политику потянуло. А вообще работяг лучше не злить, им-то терять нечего.
Седой чуть кивнул:
– Пока протесты удается подавлять, но силы блюстителей ограничены. Если ситуация выйдет из-под контроля, на уровнях начнется кровавый хаос. Аналитики прогнозируют: в таком случае неизбежен выход из строя систем снабжения и жизнеобеспечения. Грубо говоря, всем нам – крышка.
– Да брось, начальник. Может, кому-то и хреново, но неприкасаемым плевать на это с большой высоты. Если хотите, нам чем хуже – тем лучше. Больше возможностей половить рыбку в мутной воде. Или в черной – если до того дойдет дело.
В тот момент Змей показался себе остроумным. Однако никто не оценил юмора. Глядя на него спокойным, немигающим взглядом, Полковник сделал знак референту, и на плоской серой стене возникло яркое изображение во всю ширину комнаты.
Надо же – проектор. Таких штуковин Змей не видел давно. Думал, сгнили уже, как бо́льшая часть старого оборудования. Еще работали кое-где жидкокристаллические экраны и древние компьютеры, но все это стало привилегией состоятельных бездельников и свихнувшихся на технике спецов. Неприкасаемые демонстративно пренебрегали всем этим барахлом, так что он понятия не имел, какими возможностями обладает Директория.
На первый взгляд изображение было непонятным, путаным и хаотичным. Неудивительно: это была схема подземелий, составивших громадный подземный город.
Карфаген.
Только глядя на эту схему, начинаешь вспоминать, что ты не просто жалкое человеческое существо, пытающееся выжить в жестоких лабиринтах. Ты – счастливчик. Один из немногих уцелевших после ядерного Апокалипсиса, почти полностью обнулившего человечество.
Крупный анклав выживших после Катастрофы прятался в сети шахт и туннелей древних вольфрамовых и молибденовых рудников Баксанского ущелья, в районе Запретной горы – Эльбруса. Старые выработки постоянно разрастались силами обитателей, превращая окрестные горы в настоящий человеческий муравейник. Особенно усилиями бывших метростроевцев, получивших льготные места в противоядерном «ковчеге» в обмен на навыки строительства подземных сооружений.
Люди оказались на редкость живучими существами, показавшими чудеса приспособляемости. Уже через несколько лет появилось первое поколение, никогда не видевшее неба. Люди научились добывать пищу без солнечного света и решали проблему перенаселения, пробивая все новые и новые тоннели, объединяя их в огромные сектора.
Единственное, что оставалось невозможным, – выйти на поверхность. Все, что могло отсюда попасть наружу, – это выработанная
