час – уходите.
– Ты что, серьезно? – В голосе Таны впервые появилось беспокойство. – А вдруг я что-то не так поняла, не то услышала, а ты…
Она умолкла.
Привстав на одно колено, Змей приблизил лицо к шершавому бетону, поглядел на поверхность сбоку. Сдержанно хмыкнул: на влажном бетоне сохранились смазанные следы ботинок, неосмотрительно вступивших в тягучий битум. Следы нечеткие, но свидетельствующие о том, что он не первый, решивший отправиться сквозь водяную стену.
Поднявшись, сказал девушке:
– Вот и проверим. И кстати, присмотри за Хабом. Чтобы не сбежал и не настучал кому не следует. Нам еще назад возвращаться.
И, уже не оглядываясь, шагнул под горячий дождь.
Через секунду он был насквозь мокрым, и в голове загудело от ударов увесистых капель. Казалось, этот искусственный дождь стремится сбить его с ног, расстрелять насквозь злыми водяными шариками.
Однако он ожидал куда более неприятных ощущений, например, что его не на шутку ошпарит или собьет с ног. Но голос разума подсказывал: если кто-то недавно прошел туда, значит, это реально. О том, что имеет все шансы хватануть опасную дозу радиации, старался не думать. Это просто глупо, когда понятия не имеешь, что ешь каждый день и каким воздухом дышишь. Говорят, человек привыкает к радиации, как привыкает ко всему, что поначалу кажется невыносимым. И кому какое дело, что половина людей вымрет – зато другая, более устойчивая, получившая новые признаки в результате мутаций, выживет. Человечество – живучая многорукая, многоголовая тварь. Даже ядерная война ее не добила полностью.
Перед глазами была непроглядная пелена, и пытаться понять, куда он движется, было невозможно. Ступал он аккуратно, нащупывая подошвой крупноячеистую решетку под ногами, сквозь которую пролетали водяные струи. Дышать здесь было практически невозможно, и, предполагая это, он предварительно набрал полную грудь воздуха. По ощущениям он прошел не менее двадцати метров, прежде чем наткнулся на глухую каменную стену. Самое время запаниковать – в голове звенело от долгой задержки дыхания, и был шанс захлебнуться в водно-паровой взвеси.
Он двинулся вдоль стены, ведя по ней ладонью, и шел так, вслепую, пока рука не провалилась в какой-то проход. Не думая, он буквально вынырнул в этот проход и жадно набрал полную грудь воздуха. Только после этого наконец проморгался, смахнув с лица воду с отвратительным металлическим привкусом. И открыл глаза.
Тут же зажмурился от яркого света: в лицо ему ударил свет фонаря.
– Стоять! Руки в гору!
Голос был нагловатый, развязный. Даже с закрытыми глазами Змей понял: это кто угодно, только не блюстители. Поэтому он даже не подумал поднимать руки, а сказал твердо, не давая голосу дрогнуть:
– Мне нужен ваш главный. Не знаю, кем он там себя считает, но в этих местах его зовут Новичком.
В ответ раздалось многоголосое ржание. Проигнорировав такую реакцию, он заставил себя прямо взглянуть на этот обжигающий свет и сказал с той же твердостью:
– Скажите
