style="font-size:15px;"> – Давай-ка я сделаю набросок на бумаге, чего тебя долго мучить, – предложил Паша.
– Давай, – согласилась Даша – А как тебе эти туфельки? Правда, красиво?
– Они как раз для твоей изящной ножки – подыграл Павел. – А теперь чуть-чуть откинься назад, голову приподними, словно хочешь посмотреть на горизонт. Смотри вдаль!
Он быстро сделал набросок на одной странице, потом на второй.
«Кажется, поймал, – с некоторой опаской подумал он, – вот так может получиться действительно романтичная фигурка».
Через полчаса он понял, что будет делать девушку именно так, но нужна пауза, нужно самому разобраться с этим вариантом и назначил следующий сеанс через два дня.
На самом деле импульс ему дала память – в гостинице «Украина», которая теперь зовется «Радиссон Роял», на четырнадцатом этаже в лифтовом холле, когда шел к бывшему однокашнику в номер 1440, он видел этюд «Пушкин на скамейке» работы Казачека. Небольшая работа из бронзы, времен крепкого соцреализма, но запомнилась. Вот эта идея «сидящей» девушки в романтическом настроении и вернулась к Павлу, когда он вгляделся в Дашу, рассматривающую туфельку.
Даше эта идея – сидящая на камне – понравилась, и она позировала весьма охотно. Ну, то, что приходилось сидеть голой до пояса, ее не смущало, только попросила Пашу, чтобы он ей польстил и сделал бы грудь не «первый номер», а хотя бы «половину второго».
– А у тебя есть здесь какая-нибудь музыка? – спросила Даша. – Я так думаю, что для «Романтики» хорошо бы сладенького Фрэнка Синатру. Мы когда-то под него томные танцы на дискотеке исполняли. Сначала все громко, грохот, рок, а потом – медляк, strangers in the night. Так классно было постоять в обнимку, щека к щеке, чуть покачиваться.
– А потом с мальчишками целовалась?
– А как же без этого. Но они были в этом плане не очень – пятнадцать лет всего. Правда, кое у кого штаны уже топорщились.
– А ты знаешь, специалисты обнаружили, что соприкосновение тел пробуждает в них новую силу.
Павел работал в любимой холщевой белой рабочей блузе. Когда он брал в руки шпатель и начинал поглаживать глину, казалось, что он поглаживает живую кожу. Он знал, каким должно быть произведение и шел к этому. Павел сформулировал для себя принцип работы, чтобы она была особенной. «Когда видишь скульптуру женщины, то должно чувствоваться – художник любил ее. Вот это и есть «Знак Пигмалиона», которым бывают порой отмечены работы»
На четвертом сеансе Паша попросил ее раздеться, нужно проработать торс.
– А я сначала думала, что ты мне сразу предложишь позировать голой, потом в голову полезли всякие мысли о моих недостатках, – простодушно сказала Даша. – Но теперь, вижу, что ты настоящий скульптор и тебе надо проникнуться натурой. Так что все нормально, пойду приготовлюсь.
– Чтобы стать скульптором, надо анатомию человека изучить досконально, – пустился в рассуждения Павел. – Конечно, сначала по учебнику, потом по иллюстрациям.
