которые кружились в ритмичных танцах перед женщинами, стараясь понравиться подружкам невесты, а после этого одетые в модные нарядные платья женщины исполняли свои медленные танцы перед мужчинами. На этих праздниках чадры или паранджи отсутствовали вовсе, лица всех женщин были открыты. Мужчины старались принаряжаться в костюмы европейского покроя, ну а военные, конечно, были одеты в праздничные мундиры. После веселья с танцами и песнями приглашенных артистов и музыкантов гостям, как правило, подавались сладости и чай. Обильные банкеты с бараниной и пловом проводились уже после праздничной церемонии в доме жениха, куда гости разъезжались от центрального входа в гостиницу на личных и арендованных празднично украшенных автомобилях. Так было при нас. Но все изменилось.
Как-то раз меня пригласил на свадьбу своего сына главный редактор афганского еженедельника «Абади Уикли», с которым я познакомился в первые дни своей командировки. Долго думал – идти или не идти, и решил, что все-таки пойду, чтобы не обидеть товарища. Церемония должна была состояться в Кабуле, в одном из приличных больших ресторанов в районе Шахре Нау, где был арендован банкетный зал. Помятуя прошлое, я съездил на Чикен-стрит, где купил два огромных роскошных букета – жениху и невесте. Ближе к вечеру в отглаженном костюме с отливом и модном галстуке я отправился в ресторан. Гости еще только собирались, и я скромно сел за один из самых дальних столов, не найдя большой открытой площадки для танцев. Для себя отметил: приходят почему-то одни мужики, женщин не видать. Прибывали молодые и взрослые мужчины почему-то без цветов и подарков, одеты они были по-разному: кто в джинсах и стильных рубашках, кто в национальных костюмах – «шальвар – камизах» – широченных шароварах и длинных рубахах навыпуск, кто в брюках и свитерах, что выдавало невысокое имущественное положение родственников жениха.
Женщин на свадьбе я так и не увидел, оказывается, они праздновали свадьбу в соседнем банкетном зале, через стенку от нас. Я слышал только звуки доносившейся оттуда музыки. Заходить в тот зал имел право только жених, который вскоре появился в ладно скроенном костюме без галстука. Я торопливо вручил ему оба букета и конверт со 100 долларами, пожелав счастья. Он понес отдавать цветы невесте в соседний зал. Музыка заиграла и в нашем зале: на импровизированную сцену вышел вокально-инструментальный ансамбль, который на электрогитарах и современной ударной установке очень умело начал исполнять национальные песни и мелодии Афганистана. В это время стали разносить еду. В Афганистане не бывает невкусной пищи, и столы вскоре заполнились яствами: в больших металлических блюдах дымился плов с бараниной, рядом, заставляя течь слюну, благоухала ароматом «дупияза» – фирменное афганское блюдо из баранины и лука. Подавали «ашак» (пельмени с диким чесноком и мятой, присыпанные мясным фаршем), шашлыки, куфту, фрукты и овощи. Спиртного на столе, естественно, не было. Пили фанту и чай. Со мной за столом сидели
