меметический информационный цикл. Но при этом сами ученые служат мему, культивируют его и размножают, поскольку не владеют критерием, позволяющим им увидеть мемы в самих себе. В результате мемы разрастаются, хотя не способствуют функциональности и росту, не идут во благо человеку. Самое печальное то, что служение интересам человека перестало быть приоритетным, и никто не в силах указать путь восстановления прежних ценностей. Возможно, дорога к ним не ищется потому, что былые ориентиры уже не кажутся столь важными.
В итоге, некоторые теоретики меметики (например, P. Marsden) призывают оставить картезианскую парадигму, утверждающую рациональный выбор индивидов. Эти исследователи считают, что не существует никакого внутреннего действующего начала, никакой самостной сущности, наделенной способностью интенционировать, оценивать и эмоционально переживать. По мнению этих ученых, представления об автономной сущности человека не отражают действительности, поскольку реальна лишь машина, штампующая ксерокопии в наших мозгах для того, чтобы побыстрей их разослать в другие умы путем имитации. Происходит штурмовое заражение, и инфекция ментального «чихания» молниеносно разлетается посредством увлечений и моды. Многие исследователи полагают, что существуют не люди, но меметические заказчики-зомби, которые лишены самостоятельности в принятии решений, будучи погруженными в «крепкий бульон» нашей культуры, по выражению Докинза. Традиционный философский подход предстает утопией давно минувших дней. Но тогда пропадает сам человек. Его больше нет.
Антонио Менегетти любит человека. Мы не найдем в книге ни одной строчки, в которой автор отступился бы от стремления восстановить целостность человека, невзирая на «очевидность» меметической данности, вовлекающей всех и вся в свою круговерть, замкнутую на себе и не соприкасающуюся с реальностью. Антонио Менегетти не предает забвению Декарта, но переиначивает картезианскую парадигму: я существую, следовательно, мыслю, следовательно, могу. От моего истинного положения «я существую», от сокровенности «я есть» доказывается существование любой реальности. Как приверженец Дунса Скота, Менегетти отслеживает «haecceitas» – ту самоявленность чистых корней человека, что ставит человеческое существо в центр «мира жизни» – онто Ин-се.
Но автор выделяет не только Ин-се. А. Менегетти обнаружил базовый индуктор или устройство, программирующее мемы, назвав его «монитором отклонения». Начиная с семидесятых годов, онтопсихология говорит о мониторе отклонения в человеческой психике. Данное открытие позволяет не только разглядеть, но и предвидеть те аспекты реальности, которые остались бы без него непознанными.
Поэтому мы обладаем параметрами различения программы жизни и программы, налаженной мемами.
Открытия, совершенные автором, позволяют ему объяснить происхождение мемов, а также процессы их действия и распространения. Тем самым, преодолевается дихотомия двух главных направлений, возникших в меметике в последние годы. Одно из них рассматривает мемы как вирусы разума, а другое – как гены культуры.
Автор раскрывает механизм действия монитора отклонения, являющегося общей, базовой системой меметической логики. Кроме того, в книге освещается реальность онто Ин-се. Критерий онто Ин-се определяет координаты рациональности, вырастающей в качестве проекции реальной ситуации – специфической или всеобщей.
Если меметика говорит о «меноме» (о совокупности мемов одного человека), то автор обращается к «онтическому геному», к той твердой почве, на которой и возведено здание онтопсихологии.
Итак, онтопсихология может использовать меметику, не теряясь в ее зыбких песках. Этим она обязана критерию онто Ин-се, благодаря которому знает, как отличить онтическую информацию от меметической. Совпадая со своим онто Ин-се, индивид способен «набрать на клавиатуре» любую меметическую информацию, способен управлять ею без того, чтобы самому превратиться в мем. Если индивид пожелает, он сможет развиваться, рационально контролируя и используя мем, а не подчиняться ему. Только так человек сумеет преобразовать до сих пор известную парадигму в новую – «мем на службе у человека».
Кто-то может возразить, что все сказанное складывается в очередную идеологию, а любая идеология, по самому своему определению, это мем. Или же очередная совокупность идей может оказаться частью культуры умышленных помех, то есть делом мистификаторов и «нарушителей» культуры, пытающихся протащить контрмемы в могущественные массмедийные программы и, тем самым, инфицировать синапсические сети действующих мемов.
Ничего подобного!
Автор понимает всю серьезность проблемы, заслуживающей повышенного внимания. Аргументы Менегетти не замешаны на точках зрения, на журналистских расследованиях и выводах, обобщающих бесконечные цепочки мнений. Они подкрепляются фундаментом конкретного опыта, конкретного факта – исчезновением патологического симптома.
Антонио Менегетти пишет о вирусе для
