style="font-size:15px;"> Всё раскрывалось навстречу долгожданному теплу. Всё спешило расцвести и дать семя. Тундра наконец задышала полной грудью.
«Будь же ты вовек благословенно, что пришло процвесть и умереть».
– Цвить-цивить-тюрлю! – Старый знакомый, ярко раскрашенный папа-варакушка, неожиданно появился на камне у изголовья и бодро пропел:
– Ци-ци-вить! Тёх-тёх, ви-и-вить-вить!
Тут же прилетела и неврачная жена варакушки, и двое тёмно-серых жёлторотых детишек пожаловали.
– Ах, соловушка ты мой! Сохранил семью! Выжили! Вот молодцы! Дать вам ещё рыбки?
Гарт надрезал одну полувысохшую рыбку вдоль спины, развернул её и осторожно подвинул к птицам. Но варакушки не стали клевать угощение. Очевидно, им в этот тёплый день хватало насекомых, червей и личинок.
– Так вы поблагодарить прилетели? Очень мило, очень мило, земляки. Весьма тронут. Прилетайте ещё. Поговорим.
Прощебетав ещё несколько песенок, варакушки улетели.
«Малышня такая выжила под снегом, а ведь им до дому добрых пять тысяч километров. Тебе же, вон, всего десять. Не вешай носа, – вперёд и вверх!»
Откашлявшись, а кашель был сухой и жёсткий, Гарт побрёл на берег за дровами. Бронхит бронхитом, огонь – святое.
Брал по одной-две нетолстых дровеняки под мышку, доволакивал их до «дому», бросал у камня и отдыхал.
«Если завтра хуже, – вот дрова у меня».
Набрал в бутылку воды: «вот вода у меня».
У постели чуток сушёной рыбы: «Вот еда у меня».
Снял шкурки с оправок – чуни шить: «Вот обувь у меня».
Из четырёх костров два потушил, два подкормил: «хватит пока».
Под вечер решил делать стрелы. Выстрогал две и устал. Забрался в спальник и лёг. И стал смотреть в небо.
«Зачем мы живём?
Зачем мы живём на свете?
Зачем, Всевышний, посылаешь Ты нас в этот жестокий мир, не спрашивая, хотим мы того или нет?
Говорят, что человек родится, имея задание от Тебя, которое надо выполнить, и лишь потом можно спокойно уйти.
Но всем ли Ты даешь такое задание?
Это правда, что многие с раннего детства знают своё призвание, но ещё больше таких, которые работают “куда пошлют”, и я такой.
На червяка наступить и то жалко, а я мучаю животных капканами, стреляю в них пулями, ловлю их сетью. Разве это мне было мне предназначено?
Ты же знаешь, Господи, что я и такие, как я, не от злобы это делаем. Мясо и рыба, добытые нами, нужны для поддержания жизни других людей, а меха на одежду.
Но вот в отношении меня, именно меня, такой ли была Твоя задумка? Хотел ли Ты, чтобы я тратил жизнь свою, отнимая жизнь у животных?
Или я Тебя не понял?
Или я ещё в детстве отстранился и не слышал Тебя?
Зачем Ты, Господи, построил мир на крови?
Зачем, чтобы жить, надо убивать?
Зачем лишь
