любишь посмотретьА я, смотри, – люблю
«Волосы русые…»
Волосы русые,
Глаза чуть грустные,
Настоящие.
Сварить тебе кофе бодрящего?
Спеть тебе колыбельную?
Снять крест свой нательный ли?
Не увози часть меня!
Мы не увидимся больше ни дня.
Дай я тебя еще раз прощу
И отпущу-отпущу-отпущу.
Волосы соломенные.
Глаза, влюбленные не в меня,
Гулящие.
Целуй слаще же…
Как настоящие.
Не увози часть меня.
Возьми с собой крест нательный мой.
Он мне не нужен,
А ты спасешь душу.
Мой бог со мной,
А тебе еще только придется познать…
Любовь.
«Ах, умереть бы в двадцать лет …»
Ах, умереть бы в двадцать лет —
не удалось,
а так хотелось!
А как горело мое тело,
и не бывало слова «нет».
Ты за рулем, а я на заднем
сквозь зеркало тебя сверлю:
мне двадцать лет, я весь в нарядном,
еще боюсь сказать «люблю».
Ты ставишь запись «Пикника»,
передавая мне привет.
Я так любил тебя, пока!
Ах, умереть бы в двадцать лет!
«Мне говорили тебя ждать…»
Мне говорили тебя ждать,
И я ждал.
Мне говорили тебя прощать,
И я прощал.
Мне говорили с тобой быть,
И я был.
Мне говорили тебя любить,
И я любил.
Я задавал вопрос,
В ответ – нет.
Больше не надо говорить.
Я ушел. Всем привет.
«Пока я не успел в тебя влюбиться…»
Пока я не успел в тебя влюбиться,
Освободи меня, иначе повторится.
Нет, я не против, я скорей готов,
Но в моих играх больше нет оков.
«И умрет это тело…»
И умрет это тело
Что в экстаз приводило
Губы смолкнут навеки
Что любовью твердили
И погаснет очей
Свет, и пальцев движенья
Перестанут чарующе
Петь при волненье
Прикоснись, если любишь
Уходи, раз не хочешь
Забирай, коль разбудишь
Отпусти, раз для прочих
И умрут твои руки
Что меня обнимают
И умрут твои губы
Что меня воспевают
Не умрет только это
Что сейчас происходит
Так как этого нету
И оно не уходит
Все исчезнет, растает
И в корнях растворится
Но душа, что любила
В новой плоти родится
«Погиб…»
Погиб,
изгиб,
не лги!
беги!
ни зги…
прогиб.
сожги.
погиб!
впусти!
нести…
спасти…
вмести.
не льсти.
пусти!
прошу,
