полон решимости постоять за себя, а что может он, теперешний Трой? Но ведь тогда и сейчас он просто пытался выжить. Как и все эти семь лет. Всю свою чёртову жизнь! Конечно, постоять за кого-либо из товарищей по отряду Защитников – не вопрос. Да только их, судя по всему, больше не осталось. Умирающий город, в котором он прожил всю свою жизнь, погиб окончательно.
Трой засунул вальтер за пояс и кинул последний взгляд на площадку у костра. Там по-хозяйски расхаживали чужаки, отдавая распоряжения горстке подавленных пленников. Никаких иллюзий по поводу того, как будут обстоять дела под управлением такого стервятника, как маленький Хорёк, у Троя не было. Налётчики не могли не знать, что с припасами в городке всё обстоит не так уж хорошо, но, видимо, места, из которых их принесла сюда нелёгкая, вовсе опустели. Стараясь не думать, какая судьба ожидает оставшихся, когда шайка окончательно разорит город, Трой осторожно спустился с чердака, молча принял на себя нешуточный вес Бади, привыкшего к подобным упражнениям, и бесшумно выскользнул в заросший дворик позади развалин. Ни темнота, ни присутствие захватчиков не помешали ему уже через час смывать кровь в густых зарослях одичавшего парка, разросшегося до самой реки, на другом краю города.
Предместья, когда-то аккуратные, выгорели практически дотла. Одичавшая зелень милосердно скрывала пустые глазницы окон тех немногих домов, что устояли в огне. Полуразрушенные стены сиротливо обступали чёрные могилы провалившихся крыш. Асфальт растрескался и вздулся кочками, а местами просто исчез, словно его и не было никогда. Из трещин пёрла трава и мелкие кусты. Трой спотыкался впотьмах, в голове колыхался студень тупой боли.
***
Похоже, что природа была на его стороне. Рассвет не спешил, небо заволокло тучами, и первые крупные капли забарабанили по листьям над головой. Они всё ещё двигались вдоль реки, петляя между деревьями – две серых тени в серой предрассветной мгле. Город остался за спиной, и с каждым шагом что-то в груди Троя разжималось, отступало, словно он не бросил место, где родился и прожил всю сознательную жизнь, а вырвался из капкана. Пускай для этого и пришлось отгрызть часть собственной души.
Бади оглянулся и нервно зевнул.
– Всё в порядке, дружище, – пробормотал Трой, не слишком веря в собственные слова.
Не поверил ему и пёс. Крутанулся вокруг и лизнул опущенную руку.
Лямки старого брезентового рюкзака врезались в плечи, капюшон касался раны, и его пришлось снять. Бинтовать голову Трой не захотел, чтобы рана поскорее подсохла, только обработал, и теперь пожалел об этом. Дождь усилился, и вода потекла за шиворот куртки. Удивительно, но она оказалась ему впору! Неужели теперь он догнал в росте отца? Трой поёжился, вспомнив, откуда взялась отцовская куртка.
…Горячо пульсирующая боль, злость и досадное, сверлящее чувство вины за то, в чём никакой
