тут еловые леса, совсем, как в Финляндии!
– И отличная дикая природа, кстати. Водятся кабаны, например, – гордо подхватил Беккер. – Волки, лисы, олени…
Фон Мореншильд отметила про себя больше не гулять по горам в одиночку.
Корреспондент взглянул на девушку за соседним столом и бодро продолжил:
– И первый, кого вы встретили в нашем краю, был сам князь…
– Ой, нет, – возразила фон Мореншильд. – Первыми были штук двадцать-тридцать чиновников и служебная собака. И это всё до того, как я смогла добраться до двери своего дома… А потом уже Его Высочество. Он спас меня от непогоды и, я так думаю, от того, что меня снесло бы в долину грязевым потоком.
До неё только сейчас, на этих словах, дошло, что, когда князь нашёл и её и потащил в свою хижину, ей грозила далеко не только сильная простуда. Вряд ли уступ над головой спас бы её жизнь. Запоздало похолодело между лопатками.
Беккер, видимо, сообразил то же самое и аж заёрзал, складывая в уме громкий заголовок.
Высокий белокурый юноша коротко переговорил с работником у входа и двинулся дальше. Метла мерно шкрябала по идеально чистому участку тротуара.
– И как вам показался князь?
Толстым и конопатым, Господи. Но мне ещё жить здесь.
– Послушайте, довольно обидно. Я думала, что заинтересовала вас как поэтесса, как человек, известный сам по себе, а интервью вы превращаете в рассказ о господине Крабате. Очень любезно было со стороны Его Высочества меня спасти, но можно уже какие-нибудь вопросы обо мне самой?
Девушка за соседним столом прыснула, тут же поднесла к губам салфетку и знаком попросила официанта переменить блюдо. До фон Мореншильд вдруг дошло, на кого она похожа.
– Со всем моим почтением к вашему отцу, э-э-э… княжна, – добавила она, как могла, учтиво.
По крайней мере, загадка пустого ресторана и шкрябающей у входа метлы загадкой больше не была.
– Ничего, – откликнулась Канторка Крабат. – Вы правы, интервью – ваше.
Официант уже нёс ей отбивную с овощами-гриль.
– Я бы тоже поела, – сообщила ему фон Мореншильд. Он молча поклонился и ушёл. В животе у Лизы забурчало так громко, что княжна прыснула снова. Фон Мореншильд покраснела и заговорила о стихах.
Когда официант подал лизино жаркое, рассказывать о творческих планах стало куда легче.
– Как подданная… тогда ещё… Российской Империи, в военном конфликте в Саксонии я была горячей сторонницей славянского Сопротивления, – рассказывала с жаром фон Мореншильд. – Не будь я замужем, сбежала бы в Богемию, чтобы присоединиться к партизанам…
Лиза на секунду осеклась, вспомнив, что говорил Танас Крабат о войне. Хорошо ведь, что не сбежала.
– Я считаю, что история Сопротивления стоит куда большего, чем сухих строчек с цифрами и датами в энциклопедиях.
