в трёхлитровых пластиковых майонезных вёдрах гречка с тушёнкой со вчерашнего ужина, вермишель с тушёнкой со вчерашнего обеда. На пластиковую крышку майонезного ведра Шеф насыпал с ложку соли, очистил прямо на землю три луковицы, разрезал их на четыре части каждую. Рядом положил головку чеснока. Из своих рюкзаков попутчики Виктора достали миски, кружки, ложки, ножи, а у Виктора ничего подобного не было… Он не взял с собой ничего.
– На будущее на выход обязательно бери с собой посуду. Сейчас сообразим… – сказал Александр Викторович.
Пётр достал из кармана рюкзака складную ложку. Передал Виктору.
– У нас с собой было – сказал Анатолий и извлёк из рюкзака копчёную пятисотграммовую консервную банку. – Кофейник-турка-джезва. Держи, уходимец везучий, только аккуратно. Быстро разогревается. Но без кофию тогда получится – Анатолий показал пакет молотого кофе и кинул обратно в рюкзак.
– Тогда так поступим: разложим по тарелкам каши, а тебе, Виктор, доедать из ведёрков. Осилишь?
В снятый с костра кипящий трёхлитровый чайник всыпали три столовых ложки заварки.
Ели прямо грязными руками. Ели быстро, брали по пластику резаного лука, макали в соль и с видимым удовольствием ели. Зубчики чеснока чистили зубами, макали в соль и заедали лук «для крепости». Виктор не мог поверить, что лук и чеснок можно есть вот так, не морщась. К чаю были сухари из сладких булок и кругляшки сушек.
С насыщением наваливалась дикая усталость. Чай выглядел чёрным, пах сильно.
– Без кофию, всё же, никак… У нас точно нет никаких других чайных ёмкостей? – поинтересовался Пётр.
– Если только крышка чайника… – осмотрелся вокруг себя Анатолий.
– Пойдёт. Витя, держи мой стакан, давай баночку.
Пётр отдал Виктору свою кружку, в которую Анатолий из банки перелил чай и пошёл с закопчённой консервной банкой к той же луже за водой на кофе. Через несколько минут над лесом поплыл нездешний запах крепкого кофе, в который сразу был всыпан сахар. По готовности на донца четырёх ёмкостей был разлит какой-то густой субстрат. До верху ёмкости были заполнены водой из пятилитровой банки, которую Виктор нёс в одном из двух рюкзаков с едой. Даже после этого кофе оставался крепким и сладким. Первые же глотки вызвали прилив какой-то странной бодрости. В ушах зазвенело, слабость в теле уменьшилась, захотелось движения, а мышление притупилось.
– Анатолий Иваныч, ты молодец… – одобрительно высказался Шеф. – Твой кофе весь год вспоминаю, когда не в поле. Не знаю, какие амфитамины ты в него вмешиваешь, но только после твоего кофе каждый раз прямо жить хочется. Ну, что же… пятнадцать минут на переваривание, как раз до двух часов… и продолжим наш трудовой подвиг.
Как будто чувствуя общую обстановку, тучи из низких, серых начали истончаться, приподниматься повыше и светлеть.
– А ты, Витя, чем по жизни занят? – поинтересовался
