понимаю тебя. Особенно сейчас, когда я сам понимаю, что такое быть отцом.
– Боюсь, я не совсем понимаю тебя.
– Ты будешь первым, кому мы скажем… Еще никто не знает, но Авем ждет ребенка. Точнее двух. Еще не заметно, но она на четвертом месяце.
– Ты серьезно? Не шутишь? – удивился я – Я рад за вас! Ух ты, даже не верится, что я первым об этом узнал!
– Да, и это необычное чувство, если ты понимаешь, о чем я. Анжели уже взрослеет, и это не менее прекрасно. Но ожидание этого чуда ни с чем не сравнимо. И я так яро настаивал на твоей женитьбе для того, чтобы ты тоже мог ощутить это.
– О, нет, не смей переводить это в русло «заботы о моей судьбе». Моя судьба заключается в ином. Скажи лучше, вы уже знаете, кто у вас будет?
– Да.
– А имена придумали?
– Придумали. Хочешь скажу?
– Если не секрет.
– Не смеши. Я сказал тебе одному, что Авем ждет двойню, так что имена детей это уж точно не секрет.
– Говори же.
– Себастиан и Бастион. В честь отца Авем и моего деда.
– Прекрасные имена! И, кроме того, Себастиан приходится мне прадедом, не так ли? – ответил я, приходя в еще больший восторг.
– Верно. Ну, хватит об этом. Не нужно забывать, зачем мы здесь.
– Я и не забывал. Кстати, я заметил, когда мы осматривали здание, что здесь нет никакого медкабинета. Соответственно, любые, даже малейшие ушибы или прививки приходится делать приезжим врачам либо вести детей прямо в госпиталь. А ты до этого говорил, что у нас по плану центральный госпиталь. Полагаю, там эти дети обследовались, прежде чем Дженкинсон выбрал себе «подходящих».
– Ты прав. Давай проверим госпиталь.
Мы осмотрели шестиэтажное новое здание госпиталя. С трех близлежащих зданий открывался хороший обзор на госпиталь, но только с одного было видно отделение педиатрии и отделение скорой помощи. Его мы и решили исследовать.
Крыша здания была усыпана темным гравием. Несколько вентиляторов, кондиционеров, электрощиты. Однозначно неприметное место, но хорошо подходившее для слежки.
– Подойди сюда! – позвал меня Иероним, глядя на госпиталь.
– Что ты нашел?
– Чувствуешь запах? – ответил он, глубоко вдыхая воздух.
Я так же глубоко вдохнул и во рту сразу же появился пряный привкус крови. Я присел, и провел пальцами по гравию, устилавшему крышу. Он был влажным от вечерней росы, грязным и покрытым слоем пыли и песка, но помимо того, у края бордюра встречались пятна крови, незаметные невооруженным глазом.
– Чувствуешь кровь? – спросил Иероним.
– Да, здесь везде следы крови. Не могу лишь понять, чья она…
– Или кто-то из людей решил здесь устроить разборки, или наших братьев каким-то образом сумели ранить.
– Надеюсь мы ошибаемся в любом случае. – ответил я, чувствуя, как
