сочувствующие голубые глаза, и кто-то мягко оторвал меня от стола и усадил прямо.
– Я, возможно, твой ангел-хранитель, – заговорщицки шепнул незнакомец.
– Хреновый способ знакомиться, – выдавила я и соскользнула с кресла.
Происходящее дальше я помню слабо, но Макс, как лучшая подружка, держал мне волосы, пока я блевала в унитаз следующие минут десять. С тех пор он всегда был рядом, даже когда его об этом не просили, держал не только волосы, но и мою сумку, бегал за мороженым и работал личным шофером.
– Больше не пей так много! – грозил он пальцем, и меня разбирал смех от того, настолько это действие не сочеталось с его внешностью. – Тебе не идет!
Макс учился на втором курсе по прозаичной специальности – на финансиста. Но сам он грезил о писательских лаврах, а учеба была в угоду довольно деспотичному отцу.
Его папа в свое время успешно влился в молочную индустрию страны и был одним из производителей отечественного сыра. В преемники он, разумеется, готовил Макса. Но сын почему-то тщательно это скрывал, так как профессия папы отдавала, как он выражался, «провинциальным шиком», что, однако, не мешало ему тратить «сырные» денежки абсолютно так же бестолково и в таком же большом количестве, как это делала я с деньгами своего отца. Это стало нашей единственной точкой соприкосновения.
Меня забавлял Макс. Его интеллектуальные замашки, манера преувеличивать и делать культ из ничего… При его холеной, шикарной внешности в нем отсутствовала мужественность, и он часто вел себя как изнеженная капризная девочка. От этого становилось смешно. Первое время я на полном серьезе думала, что он гей. Затем кое-что прояснилось.
Его единственная проблема заключалась в том, что он постоянно хотел казаться кем-то другим. Он маскировал это неуместной ложью о том, что живет один, а родители – в другой стране. Что его книги известны только в очень престижном кругу и он намеренно не хочет продавать их массовому читателю. Он обливался табачной ванилью от Тома Форда и напоминал чью-то упакованную мечту, и явно не мою. Но сквозь его цветистый поток слов рано или поздно начинали выстреливать фразы про пороки богатства. Словно с грубой кирпичной стены вдруг облезли обои в розочках. Я понимала, что, возможно, мы оба – две ладные подделки. Он – поверхностная богема, я – девочка поколения Whatsapp, состоящая из сохраненок лакшери. С кем нам дружить, как не с себе подобными?
Но иногда я думала, что хоть он меня и раздражает, у меня нет другой компании. Никто ведь не хочет быть один.
Поэтому я научилась воспринимать Макса как забавное недоразумение, которое сопровождает меня во время прогулок, встречает из школы на новеньком «порше» и развлекает необременительными разговорами о том о сем.
С ним можно было говорить молча.
Он задавал кучу вопросов, сам же на них отвечал или мог часами рассуждать на ему одному интересные темы, и мне оказалась удобной такая дружба. Я ничего ему о себе не рассказывала, зато он кусками ухватывал то
