зеркало, к которому ты можешь подойти и увидеть себя глазами Виты.
Худое истощенное лицо глянуло на него. Худые, бледные до желтизны щеки. Запавшие виски с посеребренными волосами. Да сколько же тебе лет, товарищ Толубеев? Как смогла узнать тебя Вита? Разве что по глазам? – говорят, что глаза никогда не меняются. Но он-то знает, что в те годы, когда он впервые увидел Виту, у него были телячьи глаза, восторженные, уставленные в одну точку – на ее лицо. А теперь у него глаза измученного болью человека, может быть, даже мудрые глаза, а может быть, просто страдающие или ожидающие нового приступа боли. И Вита узнала его!
Он еще дивился этому чуду узнавания, когда распахнулась дверь и снова вошла Вита.
Теперь это была именно она. Такая, какой была тогда. Нарядное шерстяное платье цвета моря с высоким белым воротничком, маленькие туфли с золотыми пряжками, тонкие чулки, сквозь которые видна розовая кожа ног. Пышные белокурые волосы убраны в сетку. Сетку она придумала после первой тайной встречи с ним и тогда же объяснила: «Ты так любишь путать мои волосы, что мне придется причесывать их не меньше часа.
А теперь я уберу их в сетку, и никто не заметит, в каком они беспорядке…». Значит, она помнила каждое его прикосновение, если сберегла даже сетку…
– Я очень изменилась? – с беспокойством спросила она, глядя в его лицо.
– А я?
Она уловила страдание на его лице, быстро подошла и положила руки на его плечи, чуть отстранившись, как в танце, чтобы видеть его глаза. Сказала тихо:
– Ты – да. Но ты мужчина, воин. Я могу только воображать, что ты перенес за это время, но, наверно, никогда не сумею понять по-настоящему. Ты имеешь право быть старше возраста, но я должна быть вечно юной, иначе ты перестанешь меня любить.
Он улыбнулся – уж слишком по-детски прозвучало все это, но ведь ей и всего-то двадцать три! А он, если считать эти годы войны один хоть за три, что в сущности мало! – стал старше на шесть-семь лет.
– Но откуда здесь этот наряд? – спросил он, все еще разглядывая ее.
– Завтра я должна быть в городе. Не могу же я поехать туда в роли служанки?
– Как? Уже завтра? – он не сумел скрыть своего огорчения. Она радостно засмеялась:
– Вот теперь я вижу, что ты все-таки помнишь меня! – она остереглась произнести «любишь» и только приблизила глаза к его глазам, словно пыталась заглянуть в душу.
– Люблю! Люблю! – охотно подтвердил он.
– Почему же ты не поцеловал меня? – смущенно спросила она.
– Но ведь «завтра» еще не началось для нас! Ты же еще побудешь со мной?
– Да! Да! Спрашивай, я вижу, что тебе надо о многом спросить.
– Чья это усадьба?
– Одного из наших друзей.
– Кто эти люди, что помогли мне и привезли сюда?
– Наши друзья.
– Местная полиция
