Сергеевна волновалась, в ее прорезался речи одесский говор, которого она немного стеснялась. Но тут, сами понимаете, было не до стеснения. Впрочем, нарушители ее душевного спокойствия уже раскаялись и кинулись обнимать свою мать и сестру, пытаясь успокоить проснувшийся вулкан.
– Капочка, родная моя, ну что ты такое говоришь, мы все тебя очень любим. И я, и Сережа, и Ефим Иваныч! Просто я не хочу замуж. Ну, сама посуди, если я выйду замуж, я ведь не смогу жить тогда с вами. А как же я без тебя и без Сережи?
– Ну что вы со мной делаете? – горестно вздохнула мадам Егорова, заключив своих беспутных родственников в объятия.
– Мамочка, мамочка, я тебя очень люблю, только не говори так больше! – повторял Сережа, заглядывая в глаза матери.
– Я тоже тебя люблю, мой мальчик, – сменила гнев на милость Капитолина Сергеевна, – и твою тетю тоже люблю, а она этого совсем не ценит!
– Ценю, ценю, моя дорогая!
– Кстати, я ведь рассказывала тебе, что мы с Фимой познакомились с одним молодым офицером флота?
– С офицером флота? – восторженно воскликнул Сережа, обожающий все, что связано с морем, и тут же продолжил с истинно детской непосредственностью: – Мила, вот бы было здорово, если бы ты вышла замуж за флотского!
Людмила Сергеевна, удивленно посмотрев на племянника, не выразила ни малейшего энтузиазма по этому поводу, а вот ее сестра не удержалась:
– Вот видишь! Устами младенца глаголет истина! Даже ребенок понимает…
– Не хочу ничего слышать! – строго отвечала им потенциальная жертва уз Гименея и добавила, с укоризной глядя на племянника: – Предатель!
Многочисленные молебны, торжественные обеды и прочие праздничные мероприятия до того утомили великого князя, что к началу бала он чувствовал себя совершенно разбитым. Уйти, впрочем, не было никакой возможности, и Алеша стойко нес свой крест. Открывался бал торжественным полонезом. В первой паре встал сам наместник, пригласивший к танцу жену военного коменданта Веру Алексеевну Стессель. Нестарая еще генеральша была негласной главой здешнего дамского общества и приняла приглашение как должное. Следующее место по праву принадлежало Алексею Михайловичу, и он, чувствуя себя под испытующими взглядами дам голым, пригласил дочку генерала Белого – Лидочку. Взгляды прекрасной половины общества скрестились на мадемуазель Белой, как лучи прожекторов на вражеском миноносце. Лорнеты стали неуловимо похожи на новейшие оптические прицелы, сузившие зрачки очаровательных дамских глаз прильнули к ним, и в воздухе неуловимо запахло порохом.
Впрочем, Алеша и восторженно глядящая на него Лидочка не обращали на это ни малейшего внимания. Грянула музыка, и пары пришли в движение.
– Спасибо вам, – доверчиво шепнула девушка своему кавалеру во время поклона.
– За что? – удивился Алеша.
– Это мой первый бал, и я очень боялась, что меня не будут приглашать.
– Ну,
