любопытством разглядывая край парамана, прикрывавший лицо святого. Наступила почти полная тишина. Присутствующие могли слышать дыхание соседа.
– Ну, говори… – тихо подбодрил родственника отец Паисий.
Глеб Морозов, сглотнув комок в горле, начал читать осипшим голосом молитву, заученную наизусть:
– О преподобный светильник, чудотворный Авраамий! Ты отцам отец и с дерзновением предстоишь Святой Троице и молитвой твоей даровал мне это чадо; ты соблюди его невредимым от всякого навета вражеского, ты осени его молитвами твоими. И тогда, Богом соблюдаем, своими устами воздаст он хвалу Богу и твоим молитвам похвалу и благодарение. Я же всегда к тебе прибегаю и все упование мое на твое к Богу ходатайство возлагаю. Моли о нас Святую Троицу Единосущную, да подаст нам, его же надеемся.
Закончив молитву, Глеб отступил на шаг от раки, а архимандрит высоко поднял младенца, показал всем присутствующим и передал его отцу со словами:
– Прими, сын мой, Богом дарованное тебе чадо, его же воспитай в знании Закона Божия и благочиния, да будет сей отрок по чаянию твоему…
– Аминь! – хором произнесли все находившиеся в церкви.
На этом таинство крещения было закончено. Шаркая сапогами по деревянному полу, гости степенно направились к выходу, крестя лбы в притворе у иконы Покрова Богородицы. Храм очень быстро опустел. Только пономарь, старый церковный сторож и полдюжины трудников остались наводить здесь порядок. Остальные монахи и светские гости, присутствовавшие на крестинах, вперемежку отправились в трапезную, беседуя вполголоса, как того требовал монастырский этикет.
Глава 6. Семена Господа
Архимандрит Паисий после службы едва волочил ноги от усталости. Отпустив у дверей покоев провожавших его священнослужителей, он зашел в мягкую мглу кельи, пропахшей дорогим лампадным маслом и изысканным афонским ладаном, держа в руке небольшой огарок толстой ослопной свечи. Сняв в сенях фелонь, епитрахиль и митру, в которых служил в храме, Паисий прошел к иконам для вечернего правила, но так и застыл с двумя перстами, приложенными ко лбу, увидев в неверном свете лампады туманный силуэт схимника, неподвижно сидящего на лавке в дальнем углу комнаты. Паисий поднял над собой свечу, чтобы лучше разглядеть незваного гостя.
– Убрал бы ты лишний свет, отец наместник, – скрипуче заговорил гость голосом отца Нектария. – Что-то глаза у меня сегодня болят…
Паисий досадливо плюнул на свечу, загасив ее пламя, облегченно выдохнул и, пройдя к Нектарию, сел на лавку рядом с ним.
– Не ожидал я сегодня увидеть тебя здесь, отец Нектарий, – сказал он, удивленно разводя руками. – Никак не ожидал!
– Так времени у меня мало, отец Паисий, – ответил схимник, и куколь на его голове качнулся вперед.
– Не послушался ты меня. По-своему сделал. А зря! Теперь беда будет, и ты той беды
