ушах отчаянный женский крик:
– Зарезали!!!
Глава 3
Подавленное состояние было в камере у всех.
– Выпустят. Мы им понадобимся, – убеждал сам себя Велислав – карманник из Бердичева.
– Ты понадобишься? – усмехался Старый Амадей. – Им не щипачи, а автоматчики нужны.
– Ну, так освою. Автомат не сложнее чужого кармана будет.
– Нет, братцы, – как-то обреченно сказал Курган. – Мы им не нужны. Им нужен их проклятый порядок. И они нас положат…
В подтверждение его слов во дворе послышались крики и прозвучала автоматная очередь.
«Моя пуля… Когда будет моя пуля?» – вращалось в голове Кургана.
Немцы пугали его до дрожи в коленках и пустоты в животе. Страшно было, как никогда ранее. Немецкая жестокая, нечеловеческая система порядка – куда до нее советскому ГУЛАГу, тоже не шибко доброму порой! У немца все механически, а с машиной не договоришься.
– Мои последние дни, – прошептал ему Старый Амадей.
– Да ты чего говоришь-то?!
– Чую, не выкарабкаюсь. Они же сказали – жиды и большевики под откос.
– А кто знает, что ты из евреев?
– Они узнают. Продаст кто-нибудь. Свою жалкую жизнь выкупая.
– Да не бойся. Ты и не такое, наверное, в жизни переживал.
– Переживал и пережил. А тут не переживу. – И старый вор-медвежатник, специалист по сейфам и железным ящикам, как-то внимательно, будто пытаясь просверлить насквозь, посмотрел на Кургана.
– Не бойся. Главное, не наделать глупостей, – беззаботно бросил Курган.
Полночи он не спал. Тревожно и напряженно думал, просчитывая свои перспективы. Надо что-то предпринимать. Если бы он по жизни расслаблялся, то и самой жизни у него уже не было бы. Но в нужный момент он всегда совершал нужный поступок. Вот и сейчас – дело осталось за поступком.
Под утро он заколотил в дверь камеры, требуя коменданта. Сокамерники с подозрением и изумлением смотрели на него.
– Ты что делаешь, пес?! – воскликнул Амадей, которого обожгла неожиданная догадка.
– Надо. Очень надо! – пробормотал, как пьяный, Курган.
И опять заколотил ладонью по двери.
– Что стучишь? – спросили на русском языке – немцы уже подобрали себе местных во внутреннюю охрану.
– Мне к коменданту! К коменданту давай!
Засов с лязгом отошел. У двери стояли двое дюжих охранников, у одного из них был автомат. При большевиках внутренней охране запрещалось ходить с оружием. Но у германца правила другие – если что не по ним, сразу стреляют.
– Выходи! – крикнул охранник. – Упаси тебя бог, если зря побеспокоил!
Отдельный кабинет раньше принадлежал начальнику тюрьмы. Там чопорный комендант, тот самый, похожий на цаплю, глянул на посетителя через свои круглые очки, как на насекомое – что, мол, нужно этой жужжащей мухе, и не стоит ли ее прихлопнуть?
