Антона. Достигнув края стола, бумажки спорхнули на пол. Завотделением ошеломлённо застыл.
Антон встряхнул кистями рук.
– Фокус, прямо скажем, простенький, – подытожил он с оттенком мальчишеского хвастовства. – За сим позвольте откланяться. Бухло, надеюсь, у вас ещё осталось.
Брагин вышел из оцепенения.
– Кому-нибудь ещё это демонстрировал? В поликлинике нашей и за её пределами.
Антон качнул головой.
– Только вчера впервые получилось.
– И это, по твоей теории, смог бы каждый? К примеру, я?
– При хорошем поведении. Упражняйтесь ежедневно лет пятнадцать…
– Антон, – перебил завотделением, – не трезвонь об этом никому: сожрут с потрохами.
– Разумеется, Семён Петрович. Уеду в тайгу, землянку вырою…
– Просто не лезь на рожон и выписывай рецепты, популярные в народе. Когда выпрут меня на пенсию.
– Ну да, знакомый мотив. – Антон направился к двери.
Вдогонку Брагин буркнул:
– Вопрос с пенсией, в общем-то, решён. Шутки в сторону.
Антон притормозил.
– Семён Петрович, вы так меня не пугайте.
– Общался уже со своей преемницей. – Брагин снова нашарил коньяк в ящике. – Амбициозная дамочка. Горы готова свернуть.
– Когда? – обескуражено уточнил Антон.
Завотделением отхлебнул коньяк прямо из горлышка.
– Со дня на день. Внуков нянчить отправлюсь. Благода-ать!
– Ни фига себе, сюрприз. – С этим Антон вышел.
Спускаясь по лестнице, он переваривал тревожную информацию. Расстаться с Брагиным было чертовски жаль, однако, положа руку на сердце, следовало признать… На площадке между этажей проворные ладошки обхватили Антона сзади, и женский голос прошептал:
– Стой, ты арестован.
Вздрогнув от неожиданности, Антон отцепил обхватившую его руку и вытянул из-за своей спины милашку лет тридцати в подогнанном по фигуре белом халате.
– Зойка, ты даёшь! – нахмурил он брови.
– Не всем! – парировала милашка, впиваясь губами в его губы, для чего, невзирая на высокие шпильки, ей пришлось привстать на цыпочки.
Антон мягко оторвал её от себя.
– Щас позову на помощь.
– Зачем? Я и сама справлюсь. – Молодая женщина дышала прерывисто. Была она стройненькая, ладненькая, с чуть раскосыми серыми глазами и волосами, вздыбленными в художественном беспорядке. Она вновь впилась в губы Антона.
На сей раз поцелуй длился дольше, и отстранился доктор Климов не без усилий.
– Зойка, прекрати… не сходи с ума…
Голос женщины прозвучал хрипло:
– Идём в подсобку. Или я одёжку на тебе порву.
На лестнице, к счастью, не было ни души. Снизу, однако, доносилось чьё-то хихиканье. Антон отступил на шаг.
– Какая к свиньям
