думаете, что вы близки со своими детьми, но, возможно, вы не подозреваете, что можно быть еще ближе, – если вы не родитель особого ребенка.
Вы любите своих детей, но поверьте: как бы чудаковато ни выглядел другой ребенок, как бы он ни был неумел, как бы ни шокировал окружающих своим странным поведением, его тоже любят его родители – родители особого ребенка. Они многое могут, со многим справляются. Они умеют ценить помощь, радость, хорошее отношение, свободные минуты и появляющиеся возможности.
И они вас просят: если вы не можете помочь (это не всегда нужно), то хотя бы проявляйте уважение к тому, что перед вами люди (взрослые и дети), которые хотят и имеют право жить среди вас, а не в тишине своих закрытых квартир.
Прогресс не может выражаться только в технологическом или экономическом прорыве. Если мы не меняем отношения внутри нашего общества, среди людей, наша жизнь не становится лучше. Достойная жизнь – та, в которой есть место каждому: и неудобному человеку, и старику, и ребенку. Каждый ощущает свое место в этой жизни, право в ней быть, каким бы неудобным он ни был для кого-то. Тогда можно не бояться, тогда можно просто жить.
Часть вторая
Неудобные люди
Она увидела их в среду, а может быть, это был уже четверг. Ей хотелось сохранить хоть какой-то способ отсчета времени. В числах она уже давно потерялась, хотелось думать, что она хоть что-то контролирует.
Странная композиция на фоне спускающихся сумерек. Она терпеть не могла сумерки и подошла к окну лишь за тем, чтобы задернуть шторы. И вот вдалеке, на фоне пустынных улиц и полуразрушенных домов, она увидела их. Высокий худой силуэт впереди: длинное черное пальто, платок на плечах и сзади… сколько их? Пятеро. Поменьше – видимо, дети. Идут за ней цепочкой, медленно и осторожно ступая, перешагивая через обломки, мусор и рытвины, строго друг за другом – маленькая печальная процессия. Пересекают пустынную улицу, вот-вот зайдут в переулок и исчезнут. Она просто сходит с ума от одиночества? Они ей снятся или все же кто-то еще есть в этом покинутом городе?
Последние взрывы гремели позавчера. Уже полтора дня тихо. Война закончилась? Все убиты? Или ушли из города? Они говорили «срочно всем покинуть территорию! Город будет обработан». Но вот же – живые люди. Женщина и дети. Целых шесть человек. Просто идут по улице. Она не одна.
Малыш застонал во сне, завозился, и она, подавив жгучее желание бросится за ними, живыми, исчезнувшими в сумеречном переулке, отошла от окна, повернула его на другой бок и подоткнула одеяло. Сегодня у него снова может быть тяжелая ночь. Если к вечеру наступает ухудшение, то ночью придется делать уколы. Как же хочется немедленно выбежать на улицу и кричать, созывая всех живых. Но она не может оставить ребенка. Почему-то именно сейчас, сегодня она так остро ощутила свое чудовищное одиночество.
Нет, конечно, она не одна. Она с Малышом, а с ним ей совсем не скучно и даже почему-то не страшно. Наверное, потому что рядом с таким мужественным
