перед площадкой, на другой стороне которой возвышалось двухэтажное кирпичное здание. За зданием были разбросаны деревянные хатки, покрашенные в голубой цвет.
Это был типичный пионерский лагерь. Причем обитатели его совсем недавно покинули место своего отдыха и закаливания. Об этом свидетельствовал все еще не снятый плакат на фронтоне кирпичного здания:
«Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
Перед главным зданием располагалась площадка с высоким флагштоком в центре. Здесь, очевидно, проводились утренние линейки и поднимался красный флаг. При входе на площадку стоял щит, на котором были размещены объявления и документы: расписание работы различных кружков, турнирная таблица волейбольных соревнований, пионерские правила и еще что-то. Теперь все это было мусором.
В настоящее время здесь, вместо пионеров, размещались медики. Они в комнатах и залах кирпичного здания развернули врачебные кабинеты. В одной из голубых хаток действовала рентгеновская установка, в другой – лаборатория. Во всех этих помещениях специальная медицинская комиссия дотошно и строго оценивала состояние физического и психического здоровья спецконтингента, размещенного в военных палатках.
Руслан и Козел, сидевшие на скамейке перед флагштоком, обменивались впечатлениями и предположениями.
– Ты, что-нибудь надыбал? – спросил Руслан.
– В смысле? – отозвался Козел.
– Ну, что все это значит и чем сердце успокоится?
– Что здесь надыбаешь? Начальничков мы не видим, а кто из них и нарисуется, то молчит. И мы ничего не делаем, лишь покорно выделяем кровь, кал и мочу, ходим на рентген, да показываем врачам то язык, то залупу. Я только одно усёк: из двухсот хлопцев, что разместились в палатках, нет ни одного нацмена. Одни русские рожи.
– Ну и что?
Пионеры уехали
– Да, ничего. Просто как факт.
Друзья помолчали. Хорошо сиделось под соснами. Хорошо и томно. Они только что сдали из вены кровь на анализ и были немножко в гроги. Тогда не теперь. Тогда для забора крови пз вены использовалась толстая, как правило, тупая, многоразовая игла.
– Замечаешь, Мишка, здесь все почти так же, как было у нас на даче в Инчукалне.
– Ага! Похоже. Только нет речки и пороховых россыпей
– О! Россыпи! Какие были салюты!
Дача детдома располагалась в бывшем имении какого-то барона. Двухэтажный особняк стоял на крутом берегу Гауи, окруженный соснами и дубами. Берег реки густо зарос кустами красной смородины, от непомерного поедания ягод которой у детей трескались языки. В лесах было полно черники и маслят. Вдоль реки тянулись песчаные пляжи. Но не эти благодати больше всего притягивали пацанов.
В километрах двух от дачи проходило Псковское шоссе. По нему в начале войны, спасаясь от флангового танкового
