я пришел. – Я вроде у вас забыл бумажку с адресом другого заказчика. Наверно, положил в мешок вместе с вашими часами, а вытащить забыл. Вы не посмотрите?
Старушка улыбнулась на такую откровенную неправду, – ну кто бы стал класть адрес в мешочек другой заказчицы, адрес, если его вообще записывают, кладут вместе с часами владельца…
– Ну ты же при мне доставал часы, не было там никакой бумажки, разве не помнишь. Уж мне-то сколько лет, а я вот помню. Если хочешь, конечно, сейчас посмотрим.
Она зашла в комнату, принесла фланелевый мешочек, часы в нем лежали до сих пор, словно их отремонтировали просто так, не для чего.
– Смотри, нет здесь ничего.
– Да… нет… куда же я мог его деть…
Ничего не оставалось, как извиниться за вторжение и уйти, но ведь хотелось остаться, поговорить. У Лидии Матвеевны так вкусно чем-то пахло: то ли выпечкой, то ли топленым молоком. Совсем не было ощущения затхлого и спертого воздуха, который обычно бывает в квартирах у бабулек, редко открывающих форточки, боясь сквозняков. Теплая волна вкусного, нежного, аппетитного воздуха шла из кухни, обволакивая и успокаивая. Давно уже Вадим не ел чего-то настоящего, печеного, своего. И видно он так погрузился в мечты о съестном, что это мигом отразилось на его лице. Не глупа была старушка…
– А я вот как раз пеку пирожки, яблок вчера на рынке купила дешевых, такие хороши для пирожков… они уже в духовке, ты подожди чуток, чаю со мной попьешь… подождешь?
Ну слава Богу, свершилось! Все, первый шаг есть, осталось только взять столько, сколько сможешь…
– Подожду, конечно, но мне как-то неудобно, напросился получается. Я ведь на самом деле из-за адреса пришел.
– Перестань, поешь, отдохнешь. Небось, работал весь день. Попробуешь мои пирожки, а то ведь мне и некого угостить… я уж так решила испечь – сметана осталась, мука, а то так и испортиться недолго. Не люблю, когда в холодильнике еда залеживается – как будто никто не живет. А я хоть и одна, но живая и списывать себя не собираюсь… знакомых мало, соседки уже в маразм впали… да ты садись, я ведь так долго говорить могу.
Вадим прошел в кухню. Вокруг маленького стола стояли несоразмерно большие стулья, прикрытые белыми тряпочками. На столе солонка, сахарница, большая и пузатая. Ни одной крошки, ни одной лишней вещи. В духовке пеклись пирожки, а на плите кипел чайник. Лидия Матвеевна выключила его, заглянула в духовку:
– Ну, скоро уже будут готовы. Ты садись, расскажи мне о себе и не думай, что я просто так, мне на самом деле интересно.
Больше всего Вадиму не хотелось думать о себе в этот момент. Нечего было рассказывать. Свою жизнь он не считал темой для беседы, она не представляла для него интереса. И кстати, он даже никогда не задумывался, что жизнь – это история; целая канва, сеть случайных и неслучайных переплетений, событий. Но все,
