и попыталась повиснуть у Риммана на шее.
Он же небрежно двинул мощным плечом и стряхнул ее.
– Ты мне больше не нужна. Уходи, – раздраженно сказал он.
– Что?!! – взвилась его сегодняшняя партнерша. – Раз трахнул меня и вышвыриваешь?
– Что-то не устраивает? – Римман звучал уже откровенно угрожающе. – Ты сама пришла ко мне и сказала, что хочешь просто хороший трах. Я что-то перепутал, или у тебя планы поменялись?
– Я думала, что мы проведем вместе всю ночь, – сразу сбавила обороты девица.
– Если не удовлетворена – вали в бар, там до хрена парней, готовых сделать твою ночь незабываемой, – ответил Римман и увлек меня дальше.
Наконец он толкнул дверь, и мы вошли в какую-то комнату. Развернувшись, он запер ее и встал прямо надо мной.
Сколько себя помню, мне всегда приходилось смотреть на него снизу вверх, и, похоже, ничего с годами не изменилось. Римман по-прежнему возвышался надо мной, как башня, а его широченные плечи и мощнейшие мускулы, отчетливо играющие под одеждой, реально подавляли, заставляя чувствовать себя крошечной и беспомощной.
Римман поначалу буквально расчленял меня, осматривая с ног до головы, но затем выражение его серых глаз изменилось: они загорелись жестким голодным огнем, и его дыхание сменило ритм, было похоже, что злость росла в нем с каждой секундой. Меня почему-то бросило в жар, и собственная кожа почудилась неуютным пленом. Римман, не скрываясь, втянул полной грудью мой запах, и его красивый, жесткий рот дернулся в оскале. Глаза потемнели, и в них словно родился торнадо, затягивающий меня в их глубину. Язык присох во рту, а воздуха вдруг стало слишком мало.
– Доминика… – прерывая это странное безумие, пророкотал у моего лица Римман. – Ты выросла.
Я могла только молча кивнуть. Римман прервал наш зрительный контакт и отвернулся.
– Ты зачем сюда приехала? – схватив со стола бутылку пива, он залпом опустошил ее и зашвырнул в мусорку с такой силой, как если бы метил в голову злейшего врага.
– Мой отец умер… убит… Все мои близкие… – пролепетала я ему в спину.
– И? – безразлично спросил Римман.
– У меня никого не осталось.
– В самом деле? И ты приехала сюда в надежде, что я опять стану нянькой для избалованной богатой сучки?
– Ты никогда не был мне нянькой, – повысила голос я, чувствуя, как сердце медленно скатывается в желудок.
Отец ошибся. Римман не станет помогать. Ему плевать на меня.
– Разве? Тогда кем? Ночной сиделкой? – Губы Риммана презрительно искривились.
– Всегда считала тебя другом, – возмутилась я.
– Другом? – рассмеялся Римман хриплым циничным смехом. – Миленькие, чистенькие принцессы не дружат с парнями с грязных помоек, которых их папаши находят, чтобы натаскивать тех стать верными псами, готовыми
