style="font-size:15px;"> Он стоял и не мог поверить в происходящее. Эта ненормальная…она…она действительно ненормальная.
– Вот! – воскликнула гадина. – Вот! Он называет меня ненормальной, чокнутой, идиоткой, и всегда так называл! – По женской щеке скатилась скупая слеза. – Ну, какой приличный мужчина будет говорить такое своей любимой женщине? Какой? – Скупая превратилась в щедрую, слезы полились рекой, и в попытках унять Амазонку (вялых и бесперспективных), с искаженным от мук лицом, нахалка обратилась к человеку:
– Вот вы любите свою жену? – Нахалка вытирала слезы, с удовольствием размазывая тушь по лицу.
– Ну, всякое бывает,…но чаще да, чем нет, – поспешил согласиться человек.
– А вы говорите ей подобное?
– Нет, – был лаконичен бедняга.
– А он мне говорил это постоянно. И что я страшная, безобразная. Разве я страшная? – Тут у нее началась не то икота, не то одышка.
– Нет, что вы, – человек был поражен. – Вы красавица.
– Хватит нести чушь! – Улыбки полоумной, расплывшейся на лице от последних слов полицейского, Ролан не выдержал. Она не просто больная на голову и несет ахинею – она верит в то, что несет! Да что с ней не так? Она издевается над ним?
Мысль поразила Ролана в самое сердце. Он посмотрел на ее испачканное тушью, мокрое лицо, блестящие от слез глаза, затравленный взгляд, пытаясь во всем этом отыскать крупицу правды, и не смог. Тогда почему ей верит человек?
Потому что девчонка отличная актриса, играющая роль весьма убедительно. Наверняка, будь он человеком, тоже ей поверил бы, и даже думать не смел, что такая прелестная, очаровательная гадина может быть не искренна. Но Ролан не был человеком. Не был. Он за версту чувствовал фальшь, он видел, как в удивительного оттенка бирюзовых глазах плещутся искры довольства. Мерзавка. Она продолжает над ним издеваться.
Ролан медленно втянул в себя воздух.
Просто так он ей не дастся. Действовать придется нетривиально – пускай, – но он примет установленные ею правила игры.
– Ладно, – выдохнул Ролан. – Ладно. Тогда пойдем,…милая, – заставил он себя выговорить это слово. – Поговорим по душам, спокойно, без свидетелей.
Последнее было сказано явно зря.
Девчонка отошла назад и посмотрела на него побитой дворнягой.
У него наверняка ёкнула бы сердце,… если бы он не знал, кто перед ним стоит. А Ролан знал. Перед ним стояла наглая, оборзевшая девка, которая расширяла для него границы разумного.
– Ну же…милая…нельзя в семейные дела вмешивать посторонних полицейских людей, – подчеркнуто проговорил Ролан, помня о нежелании нахалки ехать в участок. Он сделал шаг навстречу.
– Стойте, – полицейский его остановил. – Думаю, вам лучше уйти. Вашей жене нужно прийти в себя.
Ролан посерьезнел.
– Я просто хочу поговорить с ней. – Он был собран и предельно рассудителен.
– Не
