пила… неудивительно, что голос пропал. Вела себя, точно вырвавшийся из-под опеки подросток. Оправдывая себя, предположила, что в коктейль подмешали дурманящую дрянь. Спасибо пареньку Мише, вовремя выудил из толпы и вразумил. Мысли перескочили на неведомого благодетеля, который, прикрываясь именем Вадима, опекал её. Кто? Зачем?
В одиннадцать пришёл участковый врач – богатырского вида дядька с красным лицом. Посмотрел горло, послушал, выписал рецепты и на прощание посетовал, что Кузницина – первая ласточка, наверняка по городу пошла гулять инфекция, теперь не набегаешься по вызовам.
Девушка проводила врача с облегчением. Не вызывала бы, да больничный лист нужен. А теперь придётся ещё тащиться в поликлинику, чтобы закрыть. Собралась матери эсэмэс посылать. Достала из сумки телефон и обнаружила четыре непрочитанных сообщения. Вот те раз! Вчера в шуме и гаме не расслышала сигнала, а ведь… С номера Вадима. Открыла. Знакомые предупреждения: не соглашаться, не ходить, не поддаваться. Что за попечение? Не добился эсэмэсками, так подговорил мальчишку оторвать от Стаса. Задумалась, вертя в руках трубку, подскочила, когда та завибрировала и разразилась призывной мелодией.
Звонила Шалость, обещала зайти после смены, а по пути забежать в аптеку. Аня кинула наименования лекарств ей. Люська воспользовалась ситуацией, отпросилась с работы пораньше. С некоторых пор Шалунья не гналась за надбавками, еле-еле норму выполняла, лишнего ни-ни. Митя злился, но не связывался с отчаянной монтажницей, готовой в любой момент выдать колкость, а то и высмеять.
Аня открыла дверь подруге, намотав на себя плед – опять начало знобить.
– Не боишься? Врач сказал, что инфекция.
– Зараза к заразе не липнет! – засмеялась Люся. – Чаем напоишь? На работе не успела. Кедров отпустил, как только узнал, что тебе нужны лекарства.
Гостья сама всё организовала, Аня сидела, привалившись к стенке, с улыбкой поглядывая на суетившуюся подругу, слушала россказни. Молчала – больно было говорить.
– Пей тёплое! Масло, мёд. Давай-давай. Лекарство – это здорово, но народную медицину никто не отменял.
Анюта послушно пила чай с молоком, куталась в плед и слушала повествование о том, как Митя, оказывается, к ней – Кузнициной – не равнодушен.
– Зря теряешься, – подмигивала Люська, – Вон, Старостина! Без году неделя как работает, а положила на мастера глаз.
– Старостина? – Аня чуть не поперхнулась чаем. – Она старше лет на десять!
– На семь. А вот не брезгует. Тётки шепчутся: пирожки таскает Мите, ну и… кое-что сладкое предлагала.
– Тьфу. Глупости. Митя женоненавистник, всем известно.
– Я бы не стала утверждать, – Шалость покрутила в руках чашку, разглядывая рисунок, и уверенным голосом продолжила: – Брак для него не существует, а так, поразвлечься…
– Люся, тебя не поймёшь. То ты пилила меня за Вадима, который не женился, то предлагаешь с Митей поразвлечься.
– Фигню-то не пори! Я говорю: со Старостиной он готов поразвлечься,
