отсюда, – сказал он. – Вставай, Табби.
Та наконец-то подняла голову. С ее лица исчезла лучезарная улыбка, уступив место выражению искренней печали.
– Дуэйн, ты не мог бы подождать меня в машине? Я хочу поговорить с Фростом.
Дуэйн кивнул и сказал нечто, чего младший не понял:
– Ага, давай. Расскажи ему, что он наделал.
Дуэйн стремительно вышел из столовой, и через мгновение Фрост услышал, как хлопнула входная дверь.
Они остались вдвоем. Табби внимательно смотрела на него. Зеленые глаза утратили задорный блеск, однако в ее лице Истон увидел то, чего не было у его брата. Сострадание. Она откинула прядь рыжих волос.
– Я знаю, как тебе тяжело, – сказала Табби. – И Дуэйн знает. Он просто злится.
– Я сам на себя злюсь.
– Ведь у тебя не было выбора, правда? – Табби встала, обошла стол и села рядом с Фростом. Она взяла его за руку; ее ладонь была теплой. – Послушай, Фрост, я не догадывалась, что Дуэйн не рассказывал тебе обо мне, и это бесит меня. Поэтому, наверное, ты не знаешь, как мы познакомились.
– Он сказал, что вас познакомили родители.
– В некотором смысле. Я знакома с твоими родителями уже несколько лет. Когда они узнали, что я шеф, они рассказали мне о Дуэйне. Естественно, я сразу поняла, кто он такой. Все в кулинарном сообществе знают Дуэйна. Твоя мама сказала, нам с ним нужно познакомиться, но у меня эта идея не вызвала особого интереса. У него репутация бабника. Но в начале этого года твой брат позвонил мне. Думаю, на него надавила твоя мама.
– Мама всегда добивается того, чего хочет.
– Очевидно.
– А как ты познакомилась с родителями?
– В группе поддержки родственников жертв.
Истон закрыл глаза. Неожиданно все обрело смысл.
– С кем из них ты связана?
– С Ниной Флорес. Первой жертвой Каттера. Она была моей близкой подругой. Мы жили рядом и выросли вместе. Мы знали друг друга еще с пеленок. Она была мне ближе, чем моя родная сестра. Семья проявила великодушие и включила меня в группу.
– Я никогда не участвовал в таких мероприятиях, – сказал Фрост. – Горе – это не то, что можно делить с посторонними. Горе – оно глубоко личное. Надо чувствовать особую близость с человеком, которого хочешь впустить в эту часть своей жизни.
– Понимаю. Не всем они по душе. Как бы то ни было, поверь, я действительно понимаю, каково тебе сейчас.
– Спасибо.
– Мне надо идти, – сказала Табби. – Дуэйн ждет меня.
– Конечно.
Она выпустила его руку и встала.
– Я ни за что не осуждаю тебя. И Дуэйн перестанет, когда успокоится. Тут нет твоей вины.
Она наклонилась к нему, и Фрост, вблизи взглянув ей в лицо, подумал, что она очень красива. Его окутал нежный аромат духов. В душе вспыхнула зависть к брату, нашедшему такую женщину.
– Что будет дальше? – спросила она. – Ну если Каттера выпустят из тюрьмы?
– Я упрячу его
