идее, что такому самодуру завтра может прийти в голову и с Ниагары в бочке прыгнуть, лишь бы скуку разогнать. И принялись баловать своего отпрыска с еще большим усердием, чем раньше. К счастью для них, идея с бочкой ему в голову до сих пор не пришла, да и к своим двадцати шести годам он ничего особенно серьезного так и не натворил – никого не сбил насмерть, сев пьяным за руль, никого не изнасиловал или не запытал до смерти. А этого они оба будто втайне ждали. Но ничего пострашнее двух лет в английской хлебной лавке Кирилл не отчебучил – или родители об этом просто не знали.
Извечная скука – крест любого несчастного, родившегося единственным и обожаемым ребенком в богатой семье – превращала Кирилла в наблюдателя, циничного ученого, анализирующего людей, словно крыс в лаборатории. И ряд научных выводов он уже сделал: все живут по своим правилам и придерживаются ограниченного числа поведенческих моделей, а соответственно, и поступки наблюдаемых объектов становятся предсказуемыми. В этих вопросах Кирилл накопил уже такой запас опыта, что мог бы книги писать. Возможно, когда-нибудь и попробует, а пока… пока это занятие выглядело скучным.
Он общался со многими людьми, но никого, кроме Лизаветы и Вадима, не считал близкими. Потому что только эти двое могли спокойно осудить все его жизненные позиции, не боясь обидеть или натолкнуть на мысль о бочке и Ниагаре. Они были единственными в своем роде, и их модели поведения он не мог безошибочно предсказать, потому само их существование и разгоняло скуку.
Лизавета, о том и не подозревая, привлекла его внимание к Ксюше. Нет, сама Ксюша его не заинтересовала – в постельных утехах предпочтительнее составлять компанию той, которая хотя бы простонать его имя способна в нужный момент. Да и для спора можно было найти более впечатляющую кандидатку. Но реакция Лизаветы, ни с того ни с сего вставшей на ее защиту, озадачила. Конечно, они с Вадимом тут же поспорили на эту девчушку – интересно хотя бы посмотреть на дальнейшие действия Лизаветы. Ведь они не играли с посторонними. На самом деле, они всегда играли только друг с другом – и только в этом был настоящий интерес.
Ксюша не заинтересовала его и после того, как показала зубы. Этого стоило ожидать, если вникнуть в ее психологический портрет. Симпатичная, но имеющая серьезный недостаток, она просто обязана была стать недоверчивой, в нужный момент решительной и даже агрессивной. А иначе бы ее сожрали «добрые люди». Если еще и учесть, что у нее водился парень – красивый, стройненький, черненький, как описала его Лизавета – то Ксюша и не могла быть совсем уж забитой. Очень предсказуемо! Это только в романах несчастная замухрышка из последних силенок наезжает на великосветского красавца, и он после этого вынужден в нее влюбиться. Сработать это может только на страницах книг, потому что в реальной жизни великосветские красавцы обычно не настолько тупы, чтобы не разбираться в людях, поэтому и Кирилла она своим поведением не впечатлила.
Но
