в океане небесном, ни мелкой ряби на глади морской.
Тишина и умиротворение. Сияющее зеркало водной поверхности эффектно отражает редкие кучевые облака. Высокие, будто башни старинного замка застыли они, висят неподвижно, не меняются, не расползаются, превращаясь в бесформенные массы. Засмотрелись они в свое отражение, залюбовались собою, висят, не желая путешествовать, не плывут на запад, не скрывают вечернее, но все еще жаркое дневное светило.
Вокруг один лишь океан. Бескрайняя водная пустыня. Сколько ни смотри, нет ни намека на сушу. Оттого теряешься, не на чем задержать взгляд, а так хочется увидеть хоть что-то напоминающее твердь земную. Что угодно, пусть не материк, пусть маленький островок, скалу средь моря, да просто камень лишь бы надежное что-то, лишь бы постоянное. Но нет ничего, вокруг одна вода. Смотришь, всматриваешься, а земли все нет. Идет время и начинаешь задумываться над тем, что суши и вовсе не существует, что вся огромная планета – один большой не имеющий берегов океан.
Полный штиль, ни ветерка, ни намека на таковой. Спокойствие, а от того печаль. Но не та, которая переполняет, бередит душу, выдавливая слезинки, то печаль иного рода, легкая она, эфемерная. Не жалость к себе вызывает она, задуматься заставляет. Требует разобраться в себе, понять себя, поверить в бренность всего сущего, заставляет заглянуть вглубь себя, посмотреть на себя со стороны, вспомнить прошлое, задуматься о настоящем, помечтать о будущем.
Теплые воды, щедро согретые тропическим солнцем. Тишина, ни плеска, порожденного водой, ни шелеста, что признак жизни. Можно подумать, что нет никого на сотни миль, что водная гладь – то редкое место, где не оставил след человек, где не успел он отметиться, но так ли это? Очень даже вряд ли…
Правда, стоит присмотреться, внимательней взглянуть на восточный край видимого мира золоченного вечерним солнцем и можно увидеть, как вдалеке на самой линии горизонта, на призрачной черте, то ли отделяющей море от неба, то ли наоборот, соединяющей его с ним, медленно, неспешно проплывают размытые туманные кораблики. Пусть медленно движутся они, пусть густо окутаны их силуэты белесой дымкой, скрывающей очертания корпусов, но вера в отсутствие людей постепенно угасает. Прогоняя ее, в воображении возникает караван верблюдов, знаменитых кораблей пустыни. Тут-таки море перестает быть морем, оно уже песок. Зной, барханы, миражи вдалеке. Но и это лишь мгновение. Тускнеет солнце, золотые воды возвращают себе привычный синеватый оттенок. Забываются нелепые сравнения, теряются глупые фантазии. Действительно глупые они, ведь как ни смотри, а море, пусть даже покрытое солнечным золотом, оно все-таки море. Куда до него какой-то там пустыне!
Дымка понемногу развеивается. Корабли, те, что очерчивают своим ровным строем линию горизонта, постепенно становятся обычными кораблями. Зажигаются огоньки на их мачтах, включается световая сигнализация, намекая на то, что ночь уже совсем близко. Мгновение, еще одно и корабли окончательно становятся кораблями, не остается в их облике ничего, что делало бы их волшебными странниками в раскаленной пустыне.
Просто в центре видимого мира, средь бескрайних морских просторов, средь бесконечности спокойствия, как одно из отражений редкого облака, появляется туманное пятнышко. Легкое, эфемерное, размытое, как и все вокруг. Одно мгновение, дыханье времени, заменяющее дыханье ветра, туман развеивается и ранее скрытая под разлетающейся во все стороны дымкой пред случайным наблюдателем появляется она – красавица яхта. Белоснежные борта, плавные обводы, две высокие мачты, паруса на них, романтика вокруг витает…
Но нет, не так все радужно. Обмякли полотнища, не наполняет их ветер, висят они, что стираное белье на веревке. Ни качнутся, ни шелохнутся. Нет до них дела воздушным потокам. Как нет и их самих. А наверняка было бы здорово подымись ветерок, поднатужься он, да округли паруса, да подтолкни неподвижно стоящее суденышко. Сразу же острый нос разрезал бы воду, создавая волны, а с ними и жизнь, пусть лишь иллюзию таковой.
Солнце опускается ниже, оно почти касается водной глади, его лучи эффектно подсвечивают роскошное суденышко. Золото заходящего дневного светила дополняет позолоченный декор, отблесками играет на выпуклых бурунах украшающих нос, на мастерски вырезанной женской фигуре, поддерживающей бушприт с обмякшим, как и прочие паруса, кливером. Играют лучи на белоснежной краске бортов, переливаются на ней, радуя глаз и поднимая настроение.
Удивительно красивые обводы, превосходное сочетание проверенной временем старины и современного дизайна. Мачты, реи, паруса. Такими корабли были всегда, так выглядит классика! Единственный привет от современности – якорь. Один, большой, угловатый, он разместился на носу, чуть ниже декоративной фигуры, держащей паруса. Отлично вписывается он в облик парусного судна, дополняет собой классические линии, подчеркивая своим одиночеством смелую задумку умелых проектировщиков.
Почти сливаясь позолотой с золотом солнца, еле различимое в лучах заката, читается название яхты. «Валентина», так называется она, белоснежная красавица, покорительница
