устали, моя королева?
Тьма, как хотелось поддаться этим рукам и свалиться прямо тут.
– Нисколько, – ответила она ледяным тоном.
– Тогда вы покажете мне мои покои?
Алаур развернулась и сверкнула в полумраке глазами, полными ярости.
– Для этого есть слуги, наместник. Я же, в соответствии с ритуалом, собираюсь уединиться и подготовиться к ночи… – последнее слово Алаур выплюнула с отвращением, – любви.
– Как пожелаете, – легко согласился Данаг. Он склонился в насмешливом полупоклоне и двинулся прочь.
***
Оказавшись в своих апартаментах, Алаур с яростью сорвала бесполезные серебряные побрякушки, непослушными пальцами отстегнула брошь, скреплявшую несуразно дорогую мантию на плече, и отшвырнула на пол. На ходу сдирая остатки одежды, она прошла в купальню и рухнула в горячую воду, пахнущую мхом и горными цветами.
Некоторое время Алаур лежала, не двигаясь, и смотрела в потолок, разукрашенный старинной мозаикой. Здесь, в монастыре Кален-Дзор, вот уже две тысячи лет совершались браки между королевскими особами. Сюда же прозревшие королевы отправляли неугодных консортов, когда приходило время. Стены Кален-Дзор видели трагедии и предательства, ненависть и разлуку… но вряд ли они когда-то видели любовь.
Алаур неожиданно с неимоверной ясностью ощутила, что этот день, показавшийся ей путешествием на тот свет, станет лишь ещё одной фреской в череде картинок на потолке Кален-Дзор. Спустя три тысячи лет никто не вспомнит имён брачующихся, и никто никогда не спросит, были ли счастливы двое, попавшие в сети общей судьбы.
Пройдут века, бархатные мантии и камзолы истлеют и превратятся в прах… Но они, бессмертные, властны над своей судьбой. Хотят они того или нет, теперь они связаны навеки. Так стоит ли превращать свою и чужую жизнь в ад только ради ненависти, потерявшей смысл?
Алаур вздохнула и опустила веки. Протянув руку, она коснулась бортика бассейна, намереваясь взять в руки губку и всё же подготовить себя к встрече с супругом. Вместо этого пальцы её столкнулись с тонкими холодными руками, и Алаур резко открыла глаза.
– Эления, – выдохнула она, не зная, следует ли ей успокоиться или ещё более насторожиться.
Капюшон жрицы наконец оказался спущен на плечи, и Алаур могла видеть её синие глаза в обрамлении ритуальных татуировок. Среброволосая, как большинство дроу, с точёными аристократическими чертами лица, Эления вполне могла бы считаться одной из прекраснейших женщин при дворе, если бы не ледяной и бесстрастный взгляд, и такой же равнодушный голос.
– Согласно ритуалу, – сообщила та без единой эмоции, – я должна проверить, чиста ли невеста.
Алаур крепко сжала её запястье, до крови впиваясь ногтями в кожу незваной гостьи.
– Но я полагаю, – добавила она всё так же ровно, – что в
