мне, отчетливо складывая буквы одними губами, после чего неприятно скалится.
Я не реагирую, понимая, что он тоже на грани. Подтолкнуть их друг к другу – пустяковое дело, тестостерон хлещет в таких местах потоками. Иногда встречными. Я вижу, что он хочет ввязаться в драку и готов предложить Каину себя в соперники.
– Каин, – зову я осторожно и иду к окну. – Ты убьешь его. Он же не боец…
Леша крепкий и высокий, но он обычный парень.
– Каин…
– Я слышу тебя! – он взрывается и почти заносит кулак для нового удара, но что-то его останавливает.
– Он уже пожалел… и усвоил урок. Не надо, я прошу тебя.
Каин колеблется, что с ним бывает редко. Странно, но он даже не кривится на мой голос, хотя я позволила себе много лишних слов из-за нервозности. Я понимаю это запоздало, прикусывая язык, но продолжаю приближаться.
Мне отчаянно хочется дотронуться до него. До его налитой мускулистой руки, которая впилась в тело парня. Каин умеет контролировать силу, но оказаться под его прессом в любом случае жутко.
– Он недоумок, – выдыхает он еле слышно.
– Да, – я киваю как заведенная и глупо улыбаюсь из-за того, что он неожиданно выбрал детское оскорбление, а не грязное ругательство, – идиот. Он новенький и ничего не понимает. Наслушался глупостей и решил скреативить…
Я замолкаю, когда Каин разжимает ладонь. Парень падает вниз и со стоном растягивается на кафельном полу.
– Уберите его. Чтобы больше не видел.
Его голос звучит так глухо и безжизненно, что мне становится не по себе, и страх никуда не уходит. Становится даже хуже, теперь я не вижу причину, не понимаю, чего именно боюсь. Я с беспокойством смотрю на парней, которые подходят к окну и помогают бедняге подняться на ноги.
– Ты не прав, – не сдерживается тот, что посмелей, и смотрит Каину в глаза.
Нет, нет… Оказывается у меня есть силы на спринт, я за мгновение оказываюсь между ними, вцепляясь мертвой хваткой Каину в грудь.
– Остановись, – я умоляю его, чувствуя, что не выдержу даже один рывок, он может оттолкнуть меня, может отбросить в сторону, может стереть в порошок, да что угодно в таком состоянии. – Они уйдут, они сейчас уйдут.
К счастью, благоразумие запоздало, но приходит к парням. Они больше не медлят и направляются к дверям, помогая избитому покинуть комнату. А на Каина по-прежнему страшно смотреть. Я поднимаю взгляд на его заострившееся лицо и не могу угадать, что он скажет или что сделает.
Он как будто не знает сам. Он опустошен и заторможен.
– Часто такое? – спрашивает он, первым прерывая молчание.
– Что?
– Над тобой издеваются?
И что ему сказать? Неприятную и очевидную правду или заштрихованную версию?
– Я в порядке, – я отступаю к окну и забираюсь на широкий подоконник.
– Я не это спросил.
