одном:
– Учись, врач – такая прекрасная профессия.
Сейчас врачи уже не те, да и тогда не все придерживались морали и уж тем более клятвы Гиппократа. Врачи убивали пациентов случайно на операционном столе. Врачей убивали от отчаяния, не веря им, что они сделали все, чтоб спасти пациента. Как говорится, измельчал народ, измельчал до пагубности.
Я – стильный, вероломный, неотразимый мой кураж, обаяние, деньги и результат – вседозволенность и доступность. Жизнь как приключение – моя мечта, но все твердят: «Надо остепениться». Стоял на своем: «Потанцую, пока молодой».
Ночные клубы Москвы – отдельная песня. Быстро их перерос – там одни поганки. Да отец стал прижимать деньгами. Разозлился после того, как очередная сука, узнав его телефон, оповестила о неизбежной беременности. Отнял банковскую карту и грозился отобрать мобильник за полмиллиона, что подарил после поступления в институт. Когда в очередной раз меня лишили прав, кричал так, что мать убежала в свою комнату и не показывалась до утра.
– Давай ключи, на такси куплю тебе абонемент на год. Голову включай, научись вести себя красиво, достойно хотя бы внешне. Не забывай: ты сын – человека публичного, госчиновника, дискредитируешь отца, пожалеешь об этом. Наша фамилия на слуху. Не дай повод всяким писакам, что только и ждут нагадить, оболгать.
Все его слова не задерживались в моей голове, как говорится, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Когда же он неожиданно вспомнил Бога, я присвистнул, так и хотелось возразить: «Чья бы корова мычала».
– Тебе бы к Николаю Угоднику, его мощи в храме Христа Спасителя из итальянского города Бари.
Я промолчал, хихикнув про себя: «Вот куда тебя занесло, папаша. Может, еще скажешь: чти отца своего. Хвост на работе накрутили, или еще что-то, или какое-то недомогание. Неужели я так достал?»
Его полоумная мать – моя бабка все твердила про Бога. Я как-то прикрикнул на нее: «Ты, старая, утомила меня». Повзрослев, подумал: «Неспроста тогда раздражался. Видимо, злые силы восставали во мне. Что-то лихое было в отце, да и мать отличалась упрямством, и это перешло ко мне. Понятно: гены. Отец с начальственным тоном, и мама с замашками администратора горничную строила. Со всеми, кто приходил в дом с услугами, не церемонилась, сразу давая понять, что они всего лишь рабсила.
Во мне формировалось что-то подобное, дополненное интернетом, играми, скейтом, роликами, велосипедом, и на мопеде я погонял. В парке обязательно – тир. Метал нож и одно время ходил с ним, потом сменил на травмат.
Помню, удивился, когда отцу делала дома приглашенная женщина педикюр и маникюр, естественно, без окрашивания. Он следил за собой, любил себя, так же, как и мать, опускался до придирок к домработнице, что забыла перед обедом принести какую-то пилюлю: «У вас все расписано, почему надо напоминать?»
Этот мирок не предполагал Бога, поэтому бабуля была анахронизмом. Когда она испустила дух, я выпил банку пива.
